Никола Кайтез - Философия энтропии. Негэнтропийная перспектива

Вглядываясь гораздо глубже в структуру природы, чем имел возможность немецкий философ, Артур Лавджой справедливо считал эмерджентность выражением внутренней динамики природы. В онтологическом изобилии (как течении имманентности) американский философ видел принципы непрерывности и линейной градации , связующие естественный и сверхъестественный мир, хотя эти миры находятся на разных уровнях. Божественные атрибуты преображаются в конечные, временно и пространственно несовершенные модусы бытия, стремящиеся вернуться к своему источнику. В истории идей иногда встречалось мнение, что от концепта разнообразной, но жесткой и статичной цепи бытия следует перейти к идее об универсуме эволюции. Но Лавджой не понимал, что развитость и богатство универсума ведут нас к недвусмысленному ответу на старый метафизический вопрос: возник ли мир или существует изначально и всегда ? Ответ очевиден: универсум не только возник , но и может быть уничтожен . Следовательно, цепь бытия получает новые коннотации. В рамках конечного времени универсум должен подняться до уровня, позволяющего справиться с собственной временностью. Правда, не ясен исход параллельных процессов: ускоряющихся самоосвещения и самоисчерпания [88].

Чем понятней для нас цепь бытия, тем легче нам проникнуть в бесконечные тонкости энтропийных и негэнтропийных процессов. Однако, о прогрессе имеет смысл говорить только в аксиологическом ключе, основанном, как правило, на негэнтропийных критериях: долговечности, деятельности, жизненности, животворности, синергетической способности, эволюционной сложности, богатстве организации, степени автономности действий и освобождения от необходимости рутинной работы, целесообразности, способности к самоорганизации, саморегуляции, самооптимизации, творчестве, уровне контроля над окружающим миром, возможности исключения всех лишних расходов [89].

В любой великой цепи бытия одни сущности в чем-то полезнее других, и установление иерархии бытия связано со многими трудностями. Но самая большая трудность – показать и доказать кажущееся самоочевидным – что все в целом движется к большей глубине, мудрости, силе, энергетической эффективности, мощи, красоте, истине, благу, свету.

Из диалектической перспективы человек понимает исходную природу и ее процессы не как таковые, а с учетом данных теоретических и практических потребностей, эмпирических, рациональных, онтологических и прочих предпосылок. Любая парадигматическая тотальность (как единство дескриптивного и нормативного, необходимого и свободного) является лишь динамическим горизонтом человеческого мира – мотивов, целей, притязаний, намерений – а не зеркалом абсолютно объективного положения вещей. Способность человека к творческому синтезу, как эликсир для жизненного взлета, разрывает оковы энтропии, открывая неожиданные перспективы.

Можно сказать и так: Сова Минервы вылетает в сумерки , но не только потому, что – на уровне наших возможностей понимания – структура бытия обманчива, лишена контуров или постижима только в конце истории, а потому что существование динамично как таковое, потому что бытие – процесс , а не состояние .

Попытка установить иерархию бытия предполагает особый вид эволюционной, негэнтропийной, пульсирующей, творческой онтологии , которая объясняет, понимает, открывает, упорядочивает, осмысляет, реконструирует, предугадывает, творит, оживотворяет. Если рассматривать проблему из человеческой перспективы, то число переменных, описывающих систему, не только возрастает, но увеличивает их многозначность. Сложность форм распределения отражает сложность системы. Чем сложнее дистрибуция, тем сложнее система. Претендующие на общность таксономии не могут и не должны аксиоматизироваться, иерархия бытия всегда останется спорной. Неоспоримо только то, что эта вертикаль всегда располагает для нас непостижимой творческой силой, гравитацией нашего жизненного полета.

Философия с позиции негэнтропийного разума находится пока на уровне недоношенного младенца. Ей необходимо сформулировать предварительные суждения, способные стать ориентиром в создании стратегии для планетарного и космического распределения ресурсов. Чтобы осуществить это распределение, необходимо принять в расчет все информационные, материальные, энергетические, биологические, социальные, эмоциональные, рациональные, духовно-метафизические и прочие факторы. Философия же, в сотрудничестве с другими областями духовности, прежде всего, должна их определить, описать и понять. Разумная деятельность подразумевает способность ориентации. Чем меньше необоснованных мнений и убеждений, некритических размышлений, и чем больше знания, мудрости, основательных суждений – тем скорее мы будем готовы к оптимальному распределению наших материальных и духовных средств для успешного противостояния воздействиям энтропии. Разумеется, это требует материи, энергии, информации. Все это главным образом расходуется впустую, поэтому существуют большие внутренние резервы ценностей, преобразуемые в смысл.

Без жизненного полета (его этапы: информация-знание-мудрость, т. е. химически-биологическое, рационально-техническое, творческо-метафизическое ), существует только одномерный, необратимый процесс роста энтропии. Несмотря на то, что в последней инстанции он ведет к гибели, даже энтропия в физическом плане – если ее рассматривать как источник и основание жизни – имеет конструктивное (можно сказать, диалектическое) измерение, т. к. без нее ничего не случалось бы, не создавалось. Если инертная материя не генерирует жизнь, ее существование не имеет никакого смысла. Жизнь как таковая является элементарной предпосылкой обратимого течения: из беспорядка может родиться новый порядок, из смерти – новая жизнь, из распада – новая связь; возможно спонтанное образование нового целого, возникновение новых свойств системы, новых самоорганизаций.

Мы можем столько, сколько знаем. Если бы мы знали все, мы все бы могли. Мы не способны постоянно действовать негэнтропийно только потому, что мы не достаточно разумны. На основе всего нам известного у нас множество причин предполагать, что синергия разума и ума может заставить задуматься над тем, является ли смерть неизбежным исходом жизни.

Разум следует воспринимать как наисложнейшее понятие: как единство памяти, логического, социального, эмоционального, метафизического и любого другого интеллекта в сочетании с конструктивностью, жертвенностью, ответственностью, терпением. В метафизическом плане, отчасти удаленном от болота инерции, всегда можно было производить события, движение, творчество и ценности, преодолевая энтропию. Игра, мечты, знание ради знания, художественное воображение, собственно, любое утверждение и продукция духа, хоть иногда, но дают универсуму больше, чем берут от него. Если бы такое течение набрало силу, можно было бы достичь удивительных результатов.