Рене Декарт - Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

LVII. Чтобы яснее понять это, предположим, во‐первых, что твердого тела еще нет в жидкости FD, но что частицы последней а e i о а , расположенные в виде кольца, кругообразно движутся в направлении а е i , а другие частицы о u у а о подобным же образом движутся в направлении о u у : если данное тело жидко, то его частицы, как сказано, должны двигаться различным образом. Если теперь в этой жидкости DF между частицами а и о находится твердое тело В, что, спрашивается, должно произойти? Разумеется, частицы а e i о , которым препятствует тело В, не могут перейти от о к а , чтобы закончить круг своего движения; также и частицам о u у а тело В мешает переходить от а к о ; частицы, направляющиеся от i к о , толкают В к С, а идущие от у к а настолько же отгоняют его к F; поэтому одни они не имеют силы двинуть В, но возвращаются от о к u , от а к о и круговращение из двух превращается в одно, именно в порядке означенных а е i о u у а . Итак, вследствие столкновения с телом В никоим образом не прекращается движение частиц, но изменяется лишь определение направления, и частицы не идут по линии прямой или приближающейся к прямой, как шли бы, не столкнись они с В. Когда, наконец, привходит некоторая новая сила, побуждающая В к С, то эта сила, сколь угодно малая, будучи связанной с частичкой жидкости, превзойдет ту, посредством которой частицы, направляющиеся от у к а , отгоняют В в противоположную сторону; поэтому ее достаточно для изменения их направления и для того, чтобы частицы относились в порядке а у u о , поскольку это требуется для устранения препятствия движению В. То, что я говорю здесь о частицах а e i о u у , должно разуметь и относительно всех прочих частиц DF, сталкивающихся с В: достаточно присоединить к ним самую маленькую силу, чтобы изменить их направление. И хотя, быть может, ни одна из частиц не описывает тех именно кругов, которые на рис. 7 представлены линиями а е i о и о u у а , однако несомненно, что все частицы движутся кругообразно путями, равнозначными данному.

LVIII. Следовательно, при таком изменении направления частиц жидкости, препятствующих телу В двигаться к С, В начинает двигаться; и оно движется с той же скоростью, с которой толкает его сила, отличная от силы жидкости, если предположить, что в последней нет частиц, двигающихся быстрее или по крайней мере с такой же скоростью. Ибо если отдельные из частиц движутся медленнее, то жидкость теряет природу текучести и уже недостаточно маленькой силы, чтобы двинуть находящееся в этой жидкости твердое тело, а требуется сила, которая превосходила бы сопротивление, оказываемое медленностью этих частиц жидкости. И потому мы часто замечаем, что воздух, вода и иные жидкости оказывают сильное сопротивление телам, движущимся в них очень быстро, и без всякого сопротивления поддаются, когда твердые тела передвигаются медленно.

LIX. Но если тело В так движется к С, должно думать, что оно получает свое движение не от внешней движущей его силы, но скорее со стороны частиц жидкости; так, понятно, что те частицы, которые составляют круги а е i о и а у u о , отдают из своего движения столько, сколько получают его частицы твердого тела В, находящиеся между о и а ; при этом сами они уже попадают в часть круга а е i о и а у u о а : хотя, по мере того, как позднее проходят к С, они соединяются всегда с новыми частицами жидкости.

LX. Остается объяснить здесь, почему я прежде не сказал, что направление частиц а у i о изменяется не абсолютно, но лишь насколько требуется, чтобы они не препятствовали движению тела В. Именно, потому, что тело у не может двигаться скорее того, как оно двинуто привходящей силой, хотя часто все частицы жидкости DF обладают гораздо большим движением.

Одно из тех положений, которые должны нами особенно соблюдаться среди наших размышлений, это – не приписывать ни одной причине того, что превосходит ее силу. Так, положим, что твердое тело В, двигавшееся прежде в среде жидкости DF, теперь некоторой внешней силой, например силой руки, побуждается замедлить движение; так как здесь только этот толчок моей руки является причиной движения тела, то не должно полагать, что оно движется скорее, чем толкается; и если бы все частицы жидкости двигались значительно быстрее, не должно было бы считать, что они необходимо предназначены к кругообразным движениям а е i о а и а у u о а или подобным, которые быстрее этого толчка; как скоро частицы более побуждаются, они сами начнут двигаться в каком угодно ином направлении, нежели прежде.

LXI. Из этого ясно видно, что твердое тело, покоящееся в жидкости и окруженное последней, находится там как бы в равновесии, и что сколь велико оно ни было бы, всегда, однако, достаточно самой незначительной силы, чтобы оттолкнуть его в ту или другую сторону; та сила или приходит извне, или заложена в том, что жидкость несется в одну какую-либо сторону, подобно тому как волны несутся к морю или ветер Эвро в целом несется на запад. Раз так происходит, то необходимо, чтобы твердое тело, находящееся в подобной жидкости, неслось вместе с последней; и этому не препятствует правило четвертое, согласно которому, как раньше сказано, покоящееся тело не может быть толкаемо никаким иным меньшим телом, сколь быстро это последнее ни двигалось бы.

LXII. Если мы обратим внимание на истинную и абсолютную причину движения, которая состоит в перенесении движущегося тела из соседства иных, сцепленных с ним тел, и на то, что эта причина в каждом из взаимно сцепленных тел равна, хотя и не называется обычно одним и тем же именем, – мы вполне убедимся, что твердое тело, уносимое содержащей его жидкостью, движется далеко не так, как двигалось бы оно, не будь уносимо последней; ведь в первом случае твердое тело менее удаляется от окружающих частиц жидкости.

LXIII. Остается еще случай, где опыт, по-видимому, противоречит ранее найденным правилам движения; а именно, тот случай, когда мы наблюдаем во многих телах, значительно меньших, чем наши руки, столь тесное сцепление, что никакая сила рук не в состоянии разъединить эти тела. И если частицы не сцеплены никаким иным клеем, помимо покоя одних частиц подле других, и если всякое покоящееся тело может быть побуждаемо бóльшим движущимся телом, то не ясно с первого взгляда, почему, например, железный гвоздь или другое небольшое, но очень твердое тело не может быть разделено пополам одной силой наших рук. Ведь каждая половина этого гвоздя принимается за одно тело, и так как эта половина меньше нашей руки, то кажется, что она должна иметь возможность двигаться собственной силой руки и, таким образом, отделяться от другой половины. Но нужно заметить, что наши руки мягки и скорее приближаются к природе жидких, а не твердых тел, а потому обычно не целиком направляются на тело, движимое ими, но лишь той своей частью, которая касается данного тела. Так как в этом случае половина гвоздя, как скоро она отделена от другой половины, рассматривается как одно тело, то и часть руки, ближе касающаяся этой половинки гвоздя и меньшая последней, поскольку может быть отделена от других частей руки, рассматривается как тело; так как она легче отделяется от остальной части руки, чем соответственная часть гвоздя от его остальной части, и это отделение происходит с чувством боли, то мы и не можем сломать железный гвоздь рукой; если же я пожелаю сделать это, то, вооружись пилой, клещами или иными инструментами, чтобы их силой разделить тело на части меньшие, чем тело, которым мы пользуемся, помощью этих орудий можно преодолеть любую твердость тела.