Рене Декарт - Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

Мы сохраняем досланный перевод причудливого названия, данного Декартом тем материальным единицам, динамикой которых философ пытался разъяснить все разнообразие ощущений и чувств. Нетрудно заметить, что решительный в области мысли Декарт доводит здесь до neс plus ultra крайности материалистического мировоззрения при попытке механически истолковать душевную жизнь. – Прим. перев.

В «Рассуждении о методе» и в «Диоптрике». – Прим. перев.

Покровительство, протекция. – Прим. ред.

Иоанн-Людвиг Вивес (1492–1540) – испанский гуманист XVI века. Вивес изучал в Париже философию и позднее писал по латыни на самые разнообразные темы. Здесь Декарт пользуется примером из его трактата «О душе» (книга ІІІ, гл. 4, «О смехе»).

Нам показалось весьма полезным привести в вид дополнения к трактату «О страстях» несколько писем Декарта к принцессе Елизавете. Эти письма относятся к тому же периоду работы Декарта над своим психологическим трактатом и в значительной степени восполняют беглые замечание философско-этического характера, проскользнувшие в трактате. Анализируя прочитанную принцессой книгу Сенеки «De vita beata», философ набрасывает здесь ряд мыслей о высшем благе и о назначении человеческой жизни. Приводимые отрывки из переписки не лишены вместе с тем интереса и как образец эпистолярного слога Декарта. – Прим. перев.

В ответе на предыдущее письмо Декарта принцесса Елизавета вполне присоединилась к защите здорового ядра в учении Эпикура от поверхностной критики Сенеки и приводит в подтверждение своей мысли ряд новых цитат из прочитанной книги. Это дает повод Декарту начать следующее письмо с комплиментов уму и проницательности принцессы; эту вступительную часть письма мы опускаем. – Прим. перев.

Это письмо является ответом на два письма принцессы Елизаветы, от 13 и от 30 сентября 1645 г. В первом письме принцесса просила Декарта подробнее охарактеризовать страсти в их отношении к разумной деятельности человека. Второе письмо ставит ряд вопросов: может ли познание бытия и благости Бога примирить нас с дурными поступками людей, волю которых мы предполагаем свободной? Как измерить бедствия, которые причиняют себе ради общества, сравнительно с благом последнего, без того, чтобы эти бедствия не представлялись нам особенно значительными, ибо их идея особенно отчетлива? Имеется ли у нас правило для сравнения таких далеко неодинаково известных нам вещей, как наши собственные заслуги и заслуги тех, среди кого мы живем? – Прим. перев.

См. выше, в письме от 1 сентября 1645 г. – Прим. перев.

Арминианство – направление в протестантском богословии, утверждающее решающую роль свободы воли в деле спасения. – Прим. ред.

Мы опустили перевод небольшого письма Декарта от 3 ноября 1645 г., посланного в ответ на письмо принцессы Елизаветы от 28 октября. Елизавета не соглашалась с утверждением Декарта о полезности чрезмерного проявления страстей, хотя бы и подчиненных разуму. Удовольствие от трагедий, вызывающих печаль, она объясняет сознанием умеренности и безвредности этой печали для нашего душевного и телесного равновесия. Декарт отвечал: «Я отлично сознаю, что печаль трагедий не нравится, когда она делает возможной боязнь, что мы расстроимся от ее чрезмерности. Но когда я говорил, что существуют страсти тем более полезные, чем больше клонятся они к крайности, я желал вести речь только о положительных страстях. Ведь есть два вида крайности: один, изменяя природу вещей и превращая ее из хорошей в дурную, препятствует подчиниться разуму. Другой вид – только увеличивает качество вещей в степени и делает хорошее лучшим. Так милость имеет своей крайностью дерзость, только переходя границы разума; но пока разума не теряют, смелость может обладать другой крайностью, а именно: может быть совершенно освобожденной от нерешительности и страха». В том же и в следующем письме от декабря 1645 г. принцесса Елизавета просила Декарта с большей обстоятельностью и убедительностью выяснить вопрос о согласовании свободы человеческой воли с бесконечным могуществом и всеведением Бога. В письме от 3 ноября Декарт ограничился обрисовкой этого видимого противоречия во всей его полноте и сделал замечание, что «независимость поступков, какую мы чувствуем в себе, совместима с зависимостью иной природы, согласно которой все подчинено Богу». В приводимом нами письме Декарт дает более наглядное выражение этой «совместимости». Начальные строки письма, посвященные личным настроениям и делам принцессы, оставлены нами без перевода. – Прим. перев.