Дмитрий Кралечкин - Ненадежное бытие. Хайдеггер и модернизм

Этот пример кажется удачным воплощением étale Жюльена, то есть таким уплощением, замораживанием, дефиницией и показной демонстрацией возможностей, которые на самом деле уничтожают эту возможность, ущемляют ее, превращая в «штиль», неподвижность «совпадения». Точно так же добродетель попадает в «штиль», становится показной не потому, что она лицемерна, а потому, что она слишком привязана к себе, к собственной дефиниции: высшая добродетель, совпадая с самой собой, теряет свое собственное безосновное основание (Жюльен прямо ссылается на Abgrund и «ничто» Хайдеггера), то есть упускает тот факт, что она добродетель не ради себя самой (в конечном счете добродетель должна быть равной жизни). Точно так же прототип, создаваемый в essor , поставленном сегодня на поток, представляется, особенно в случае неудачи, макетом, «штилем» своих собственных возможностей, которые неожиданно получают в нем овеществление, тем самым прекращая существование. Однако главный момент современного рыночного essor ’а (как и всей фактической/демократической жизни) состоит в том, что подобная прототипизация (возможная, например, и в политике) уже отправляется от рефлексивно освоенного различия между essor и étale (не обязательно названных именно так), то есть от представления о невозможности «полного» штиля. Прототип демонстрирует не столько конкретную (полезную) функцию, сколько сам «напор» (людей-разработчиков, компании-стартапа и т. д.), который за ним скрывается, остается на фоне и поэтому не обязан демонстрировать себя в совершенном или даже просто работающем продукте. В определенном смысле «минимально жизнеспособный продукт» – это и есть максимальное несовпадение, которое отстаивает Жюльен, поскольку он минимально не совпадает с собственной позицией в étale , то есть в завершенном и вполне работоспособном состоянии, указывая на фон и фонд, позволяющий такому продукту вообще существовать. MVP – это не просто фиксация напора и порыва, а такая фиксация, которая целенаправленно стирает себя в пользу этого напора, акцентируя его и выводя фон на первый план. Общая неопределенность, конфузность essor , которая должна существовать именно на уровне стартапа, в «живом» брожении идей и возможностей, необходимым образом коннотируется минимальной жизнеспособностью продукта, поскольку его бо́льшая жизнеспособность означала бы, что essor делает слишком большую ставку на étale , чем и подводит себя. В то же время коннотации беспорядка и недоделанности, необходимым образом вписанные в минимальный продукт, могут прочитываться как всего лишь уловка, намеренная демонстрация беспорядочности и хаоса, должная засвидетельствовать потенциал команды.

Это пространство рефлексивного удвоения, образуется не только самим существованием различия essor / étale , но и знанием о нем (все, кто находится в ситуации, размеченной этой оппозицией неопределенного творческого брожения vs. залипания в предметности, знают, что находятся в ней, а потому уже не действуют так, как предполагается самой этой оппозицией), и именно оно уничтожает позицию размеренного, мудрого, домодернистского отношения ко времени (как времени постепенного вызревания), которое отстаивается Жюльеном в его реконструкции китайской мысли (в которой, соответственно, все негативные термины и концепты – такие как «несамостоятельность», «оппортунизм», неприятие греческой «парресии» и т. п. – неожиданно получают положительную окраску). Необходимость представить минимально жизнеспособный продукт, который самой своей минимальностью демонстрирует максимальную жизнь своих создателей, ставит перед последними неразрешимую проблему: они либо слишком акцентируют свой essor (то есть напор и драйв), пренебрегая реальными требованиями ради сохранения своей позиции творческого, то есть не погрязшего в определенности коллектива, либо делают излишнюю ставку на étale , то есть жертвуют своей творческой неопределенностью и конфузностью, стремясь продемонстрировать ее в убедительном продукте, который не оставит никаких сомнений в их способностях, но точно так же может убедить в исчерпании их сил («все силы ушли на это»). Жюльен не отвергает само различие essor / étale , но полагает, что нужно держаться «в середине», между «напором» и «штилем», но в том-то все и дело, что в ситуации фактической жизни мы уже знаем об этой оппозиции и поступаем соответствующим образом, создавая рефлексивные искажения, которые, собственно, и составляют предмет демократической жизни и темпоральности. В ситуации такого знания все агенты стремятся к привилегированному полюсу ( essor ), что уже создает перегрузку. Создание минимально жизнеспособного продукта является в этом смысле искажением базового уравновешенного различия essor / étale , поскольку оно является способом утвердить в будущем отложенный в прошлое «напор» за счет его самодемонстрации в настоящем, то есть ставкой на продление этого напора в будущем даже в том случае, когда это продление обязано выйти на уровень «продукта» (то есть де-терминирования «штиля» и «расстановки»). С точки зрения исключительно «позитивной» (или «китайской») интерпретации различия essor / étale , сам выход на этап étale , должен быть непрерывным и незаметным, следствием вызревания, а не рывка и форсирования. Но ситуация осложняется тем, что в «фактическом» режиме акцентуация вызревания или откладывания тут же помечается как стремление сохранить саму стадию или уровень essor , который, таким образом, умаляется тем, что стремится не замечать своего собственного перехода к штилю детерминации, отводит глаза и попадает в ловушку самоуверенности.

Иными словами, сама работа указанной оппозиции в ее «собственном» режиме, который контролируется, с точки зрения Жюльена, руководящей ролью «напора», нарушается не чем иным, как ее же маркированием, что в действительности соответствует логике большинства китайских примеров, им разбираемых. Например, в отрывках из Лао-цзы, где речь идет о том, что полная добродетель не является добродетелью и т. п., можно увидеть достаточно очевидную отсылку не столько к двум уровням или модусам реальности ( essor и étale ), сколько к деконструкции, показывающей, как маркирование подрывает «декларативную» логику оппозиции, например, добродетели и порока (то есть безусловную привилегию essor ): добродетель, как только она названа, как только получила безусловное право так называться, тут же перестает быть добродетелью (что в определенной мере аналогично рассуждению Деррида о «вежливости из вежливости»). Называние добродетели или обозначение (маркирование) оппозиции обязательно создает эффект самоутверждения добродетели за счет порока и, одновременно, не-тотальности и неполноты добродетели, которая хотела бы расстаться с пороком, отстраниться от него, чем подорвала бы свою собственную благодетельность. На уровне «онтологической» интерпретации тот же самый эффект проявляется как обязательная (но порочная) зависимость главного члена оппозиции от подчиненного, что не позволяет установить между ними «равновесие», поскольку равновесие, как и императив придерживаться «среднего», во всем держаться середины – не более чем попытка расцепить оппозицию и сделать так, чтобы один из ее терминов не обозначался вовсе. Например, минимально жизнеспособный продукт производится как демонстрация «большей» живости творческого напора и в то же время как уступка неприятной необходимости сохранять такой напор через опосредующее звено, уловку ( biais – еще один ключевой термин Жюльена) «макета», то есть предельно репрезентированной реальности, которая призвана соединить в себе несоединимое – функциональность и процесс, очевидность и смутность, наметку возможностей и их будущую реализацию, фон и передний план. Невозможность остаться исключительно на уровне (или стадии) essor понимается как досадное упущение, либо диалектизируется как процесс отчуждения/присвоения, но это не отменяет того факта, что essor не может пребывать исключительно вне оппозиции к своему внешнему, избегать грозящей ему противоположности, поскольку такая угроза существует уже в силу маркирования «самого» essor как essor , то есть оппозиционного термина. На уровне практики та же самая невозможность демонстрируется тем, что один и тот же позитивный акт удерживания essor может оказаться как промедлением, так и спешкой: слабая жизнеспособность минимально жизнеспособного продукта является как следом медлительности творческого коллектива (и, соответственно, его аутентичности), так и свидетельством его поспешной недоделанности (а потому и свидетельством неаутентичности и неполноты того же самого коллектива). Поставить точку и решить тут просто невозможно – именно поэтому невозможно правильное и аутентичное отношение ко времени в бизнес-процессах (и в модерне в целом) и именно поэтому оно составляет невозможный горизонт аутентичности, удачного момента, kairos [25] Конечно, в «китайской мысли», по Жюльену, kairos просто не нужен, поскольку постепенное развертывание essor , его произвольное блуждание, отображаемое в игровом или праздничном производстве «развернутого», вообще не предполагает какой-либо фикции удачного, то есть исключительного, выделенного момента. В этом смысле греки, конечно, всегда существовали «после» essor , в отсрочке от него. , эксплицировать который берутся контрмодернистские авторы и бизнес-гуру (Жюльен оказывается, конечно, гуру для гуру).