Виталий Мальцев - Карл Маркс и большие данные

Однако в таком мире остается и обостряется ключевое общественное противоречие. Ведь извлекать информацию и выгоду из создаваемых индивидом данных возможно только в сочетании их с общей системой больших данных. Простой человек, даже обладая условным правом собственности на созданные им в процессе жизнедеятельности данные, может воспользоваться преимуществами больших данных, только передав их в руки информационного капитала (не важно — в виде правительства, НКО или же транснациональной корпорации). Это неизбежно приводит к концентрации информации и капитала в руках обработчиков данных, в результате чего они получают роль могущественного посредника между индивидом и миром больших данных. Поскольку все остальные данные других людей, являясь «частной собственностью», остаются недосягаемы для отдельного индивида, именно информационный капитал решает, какого объема информации, извлекаемой из больших данных, достоин тот или иной человек. Ну, а дальше свободный рынок и стремление к максимальной прибыли толкают информационный капитал к минимализации доступной человеку информации, извлечению выгоды, установлению контроля, созданию манипулятивного спроса. Все это на примере информационных корпораций мы наблюдаем уже в наши дни. Кроме того, говоря о праве собственности на данные, нужно помнить, что мы живем в уникальную эпоху, когда большинство пользователей Интернета и социальных сетей еще живы. Уходя из жизни, человек не передает личные данные по наследству, а по сути дарует их информационным корпорациям, бережно сохраняющим всё в своем цифровом архиве.

Человечество собирает небывалых размеров эмпирический материал, однако полное право на его использование снова остается в руках информационного капитала. Конечно, хотелось бы верить в наступление мира всеобщей свободы обмена информации, в котором большие данные являлись бы достоянием каждого человека, упрощая нашу жизнь и делая ее лучше. «Проблема в том, что когда данные спрятаны, мы не знаем, используются ли они во благо или во зло. А хотелось бы, чтобы они использовались именно во благо. Нам нужно остановить инфекции, нам нужен более экологичный мир, нам нужен более честный мир», — пишет Пентленд. Но исторический опыт и господствующие в мире законы свободного рынка всякий раз разворачивают возможности технологического прогресса в пользу незначительного процента сверхбогатых владельцев крупного капитала, и революция больших данных не станет исключением.

В условиях происходящей революции на основе глобального капитализма формально сохраняющийся институт частной собственности по факту уйдет в прошлое, сильно изменив свою суть, — в новом мире он будет лишь легитимизировать возможность передачи информации от индивида к мировому информационному капиталу и ее накоплению. Можно назвать этот переход своеобразным возвратом общества к новым рабовладельческим отношениям, когда эксплуатируемый класс абсолютно отчужден и обесчеловечен, становясь бездушным средством производства. Лишь с тем различием, что рабы нового века смогут считать и ощущать себя вполне свободными людьми, распоряжающимися создаваемыми ими данными, в реальности теряя всякую свободу воли, тогда как рабы прошлого все-таки имели свободу мысли, свободу личного действия, а значит, и возможность к историческому творчеству, возможность свергнуть своих хозяев и, в конечном счете, перестать быть рабами.

Прежде чем переходить к следующей главе, разберем вопросы, наиболее вероятно возникающие у читателя при прочтении этой главы.

1. Описанный уровень датификации и моментальной обработки данных технически недостижим.

Если прогнозы геометрического роста объема новых данных, вычислительных мощностей и успехов в области технологии искусственного интеллекта кажутся неубедительными, можно попробовать взглянуть на мир с исторической точки зрения: 100 лет назад никто не мог представить беспроводной телефон, не говоря уже о карманных мобильных устройствах, дающих доступ ко всем данным, накопленным человечеством; всего 30 лет назад передача информации по воздуху, доступная сейчас каждому владельцу смартфона, казалась фантастикой. Сама возможность представить и описать работу больших данных косвенно доказывает возможность ее реализации, а при сохраняющейся скорости технического прогресса подобные проекты к концу века могут быть в полной мере реализованы.

2. Каждая из информационных корпораций будет обладать только определенным набором данных, и, благодаря их конкуренции друг с другом, некий баланс сил и объемов данных будет сохраняться. В результате никто из крупных игроков не сможет обладать всей полнотой информации, а значит, и у личности остается высокая доля осознанной свободы выбора.

Такая ситуация вполне возможна, и шаткий баланс сил с чередой внутренних конфликтов информационных капиталистов может удержать старое общество на какое-то время. Однако процесс монополизации и перехода всех рычагов в руки одного хозяина исторически необратим. Помимо общих законов монополистического капитализма, описанных еще Марксом и Лениным, стремление к монополизации и разделу мира информационным капиталом будет подогреваться так же основной сущностной особенностью больших данных — экспоненциальной зависимостью их объема и эффективности (а значит, и ценности). В отличие от традиционных форм капитала, стремящегося к монополизации и разделу мира на сферы влияния, крупный информационный капитал будет стремиться к объединению в общую систему эксплуатации, а затем, уже внутри сложившегося нового мира, — к разделению между собой областей влияния. Таким образом, объединение разрозненных кластеров баз данных остается только вопросом времени и одним из наиболее вероятных сценариев будущего.

Сценарий развития глобального капитализма рассматривался марксистами с различных сторон с начала ХХ века. Отдельный интерес может представлять концепция ультраимпериализма, которую одним из первых предложил и развивал Карл Каутский начиная с 1914 года. Впрочем, Карл Либкнехт еще в 1907 году предположил, что при дальнейшем развитии капитализма может произойти «объединение в трест всех возможных колониальных владений под колониальными государствами, так сказать <...> выключение колониальной конкуренции между государствами так же, как это происходит в частной конкуренции между капиталистическими предприятиями в картелях и трестах» 101. Характер современного глобализма показал правоту многих классических идей.

Сегодня видно, что большая часть данных пользователей мира находится у нескольких информационных корпораций-гигантов, относящихся к юрисдикции США, которые активно борются за расширение своего влияния на остальной мир и лишь в редких случаях встречающих противодействие национальных государств (вроде Китая).