Виталий Мальцев - Карл Маркс и большие данные

Появление большого количества политических акторов в виде контролирующих и смотрящих общественных приоратов изменяет сам характер демократического процесса и поведение его прямых участников. Лейтмотивом подобных изменений послужили технологические открытия, сделанные во второй половине ХХ века, в первую очередь Интернет, где новостная повестка дня постепенно формируется уже не традиционными СМИ, а общей массой пользователей.

Институт открытых данных может побеждать и манипуляцию. Изменение коммуникационных общественных институтов благодаря новым технологиям обмена

и хранения информации привели к серьезным изменениям в системе общественного управления. Можно сказать, что теперь каждая кухарка может вносить свой вклад в управление государством.

В разных странах и обществах институт открытой информации представлен в различной мере, но в целом видно, как под влиянием объективных экономических факторов человечество движется к обобществлению все большего количества информации. На пути этого непростого процесса встают реакционные законы и старые правила глобалистического капитализма.

Прежде чем начать подробно рассматривать особенности чудесного мира открытой информации, мы должны ответить на другой критический вопрос, связанный с избытком информации. В самом деле, проблема избытка информации для современного человека стоит особо остро — в последние годы ее стало так много, что наш мозг зачастую даже не пытается ее обрабатывать, а хватает поверхностные факты, в результате чего на наших глазах даже формируется особый тип мышления. На помощь человеку приходят компьютеры с их быстрыми алгоритмами и вычислительными мощностями. Проблема огромного объема данных в конечном итоге диктует необходимость создания надежных инструментов по их обработке и представлению человеку.

Многие подобные инструменты уже существуют, другие создаются, третьи пока лишь прогнозируются и разрабатываются. Например, хорошо было бы взглянуть на человека и сразу узнать, говорит ли он правду или нет, как это делает робот, используемый на границе Евросоюза 1’ 4. Или, опираясь на анализ больших Данных, узнать, что близкий человек находится в депрессии и в конкретный момент нуждается в поддержке, как это описывает в своих работах Алекс Пентленд. Или добираться до нужного места по оптимальному маршруту при помощи навигатора, как это сегодня может сделать каждый, что всего тридцать лет назад казалось весьма фантастичным. То есть вопрос чрезмерного объема информации в технологическом плане на самом деле упирается лишь в количество данных и возможности по их машинной обработке для создания удобных инструментов.

Однако здесь возникает уже другая сложность — вопрос фальсифицируемости информации. Мы слепо доверяем собранным и обработанным компьютером данным, однако в подавляющем большинстве случаев не можем самостоятельно контролировать алгоритмы их превращения в ценную для нас информацию, не обладаем самими данными, а только пользуемся предоставляемыми нам результатами их обработки. В каком-то смысле современный человек похож на слепого, которому поводырь рассказывает, что происходит вокруг. Мы становимся все более зависимы от инструментов обработки больших данных, в то время как сами большие данные— а значит и управление обрабатывающими их инструментами— в условиях капитализма доступны только представителям информационного капитала. При таком раскладе постепенно происходит по сути отчуждение «передового органа восприятия реальности» в пользу корпораций: как слепой человек, идущий за своим поводырем, вынужден всецело ему доверяться, так и все мы уже сегодня вынуждены доверять владельцам информации, представляющим нам сводную картину через созданные ими инструменты передачи информации. Но собака-поводырь подчиняется натренированным командам, в то время как информационный капитал, к сожалению, подчиняется законам капитализма.

Спасти человека от подобной исторической ловушки может только постепенное обобществление всех данных и информации. Полное опубликование информации как апогей развития общественного института открытых данных позволит установить контроль общества как за самими данными, так и за инструментами их обработки, защититься от намеренной фальсификации данных и манипулятивного управления.

Дальше мы попытаемся подробнее заглянуть в один из возможных вариантов исторической эволюции общества и рассмотрим, как оно может измениться в случае развития института открытой информации в его максимуме, представ к финалу революции больших данных в виде общества, где информация и результаты ее обработки открыты для каждого человека.

Как мы уже отмечали, вековые институты права частной собственности являются главной силой, противостоящей обобществлению данных, алгоритмов и результатов их обработки. В исторической перспективе частная собственность и капитализм могут сохраниться лишь при условии сохранения за собой права на скрытое владение информацией, в то же время право частной собственности не может существовать в мире полностью свободной информации. Как мы говорили в предыдущей главе, консервация капиталистических общественных отношений в конечном счете может привести лишь к формальному сохранению этого права как инструмента легитимизации сложившихся отношений при реальном и стремящемся к абсолютному отчуждению каждого человека, не принадлежащего к узкому кругу элиты информационного капитала, таким образом девальвируя последние остатки «духа свободного капитализма».

По мере того, как информация расширяет свою значимость в экономике, вокруг вопроса о ее владении фокусируется основное классовое противостояние нашего времени — между создателями информации и ее частными пользователями, между капиталистическим и общественным применением достижений науки, между открытыми данными и манипуляцией, между частным и общественным производством.

Все это позволяет по-новому взглянуть на работы классиков и убедиться, что многие марксистские тезисы о классовой борьбе, об обобществлении производства и даже о диктатуре пролетариата спустя полтора века по-прежнему оказываются актуальными. Мы подробнее вернемся к ним в последней главе, сейчас же, анализируя возможности революции больших данных на некапиталистическом фундаменте, попробуем заглянуть еще дальше.

Одним из критикуемых аспектов марксизма заявляется невозможность построения коммунистического общества: «Построение коммунизма невозможно, потому что люди никогда не будут жить по принципу „каждому по потребностям, с каждого по возможностям" — в самой человеческой природе заложена конкуренция и эгоистичность, а значит, и право частной собственности». Как мы уже знаем, развитие общества, а также индивидов и их личных качеств, сопряжено с изменением общественных институтов, чья трансформация в свою очередь обусловлена изменением и разрешением существующих в обществе классовых противоречий. Природные характеристики людей меняются крайне медленно, ведь эволюция живых организмов занимает десятки и сотни тысяч лет, однако жизнь общества, состоявшего из таких же людей, как мы, тысячу или даже всего сто лет назад, кардинально отличалась от нашей. Произошло это не потому, что изменилась некая «природа людей», а благодаря развитию и эволюции общественных институтов. Сильно упрощая, можно сказать, что люди во все времена оставались одинаково алчными и эгоистичными, однако изменения, происходившие в обществе, корректировали их поведение в направлении наиболее эффективного сосуществования. Общественные институты с начала человеческой истории устанавливали одобряемые модели поведения, находившие свое выражение, например, в понятиях «гуманизма», «чести», «справедливости», «долга». Личные качества индивида, отвечавшие за то, будет ли он коллективистом или эгоистом, добрым или злым, выберет жить по принципам гуманизма или социал-дарвинизма,— всегда определялись в первую очередь сложившейся в обществе системой общественных институтов. Что касается «животных начал» человека и свойств, заложенных в нас в виде оставшихся с доисторических времен архетипов, помогавших нашим предках выживать в суровых условиях дикой природы, то с появлением первых обществ их проявления противопоставлялись создаваемым людьми общественным институтам, в результате чего инстинкты человека были заменены социальным опытом. Собственно, первый человек и появился в тот момент, когда смог преодолеть животные инстинкты и начать осознанный труд. Здесь можно снова напомнить про экзистенциальный аспект марксизма — противоположность «царства природы» как царства необходимости и общества, постепенно прокладывающего человеку дорогу к «царству свободы».