Виталий Мальцев - Карл Маркс и большие данные

Другой сложностью экономического планирования, по мнению некоторых экономистов, является вопрос формирования цены. Критики говорят о том, что закон стоимости, естественным образом работающий при свободном рынке, не может быть полноценно реализован в условиях плановой экономики ввиду того, что реальная стоимость товаров появляется лишь в условиях свободного товарообмена и частной собственности на средства производства. Экономист Джозеф Салерно в своем постскриптуме к работе «Экономический расчет в Социалистическом Содружестве» даже пишет: «В отсутствие конкурентно определенных денежных цен для факторов производства, владение буквально всеми знаниями в мире не позволило бы человеку экономически выгодно распределять производственные ресурсы в рамках социального разделения труда» 117. На подобное утверждение стоит прежде всего заметить, что, во-первых, закон стоимости кроме описываемых функций в условиях капиталистического производства имеет и ряд существенных недостатков. В эпоху империализма он проявлялся в виде монопольных цен, а в нашу эпоху глобализма, помимо всего прочего, как мы уже неоднократно отмечали, цена товара все больше формируется под воздействием манипулятивных факторов. Революция больших данных в нынешних условиях ускорит, а в конечном счете абсолютизирует эту составляющую ценообразования. Когда цена и конкурентоспособность товара определяется не его качеством и количеством общественно необходимых затрат труда на его производство, а близостью производителя к информационному капиталу и инструментам формирования спроса, тогда закон стоимости очередной раз проявляется в не лучшем для потребителя виде. Во-вторых, ключевым заблуждением критиков является, на наш взгляд, стремление представить капиталистическую стоимость в виде некого метафизического явления: так, экономист Сюн Юэ в своей статье «Сделают ли большие данные централизованное планирование экономики возможным?» утверждает, что роль цен в рыночной экономике уникальна, потому что денежные Цены являются незаменимым инструментом в экономическом расчете, а большие данные о сделках в прошлом не могут быть использованы для прогнозирования будущих предпочтений 118.

Однако если мы рассмотрим подобное заявление чуть внимательнее, в нем можно обнаружить значительные логические несостыковки. Сама по себе трактовка того, что анализ прошлых данных не позволяет прогнозировать будущее, несколько антинаучна. Например, если мы в текущую секунду времени замерим объективные данные о состоянии спроса на различные товары, сформированные под воздействием закона стоимости, то можем предположить и проверить, что в следующую секунду они либо не изменятся, либо изменятся совсем незначительно; но с течением времени и под воздействием различных измеряемых факторов показатели экономики, очевидно, будут все больше расходиться с зафиксированными нами в конкретный момент.

Профессор Гарвардского университета и автор книги «Проще: будущие правительства» Касс Р. Санстейн в статье The New York Times предсказывает, что в ближайшем будущем, вероятно, люди будут все меньше заниматься шопингом, а компании, анализируя большие данные, будут привозить на дом нужные покупателю вещи, не спрашивая, а зная, что данный товар сейчас необходим потребителю и будет им оплачен 119.

Подобные примеры говорят нам о том, что данные прошлого все-таки позволяют определиться в некоторой степени с будущим состоянием экономики. Кроме того, большинство критиков планирования экономики в эпоху больших данных опираются на сильно устаревшие представления либеральных экономистов вроде Людвига Мизеса. Так «калькуляционный аргумент» критики плановой экономики, выдвинутый Мизесом, был подробно опровергнут еще в первой половине ХХ века такими учеными, как Иоганн фон Нейман, Леонид Витальевич Канторович и другими.

Конечно, социалистическое планирование экономики — дело далеко не простое, как и проходящий через анализ больших данных, выявление реального спроса путь к построению современного инструмента, имитирующего закон стоимости. Однако именно такие измерения в перспективе будут вернее отображать истинную потребность людей, чем самовозникающий закон стоимости. Ведь следуя капиталистическому закону стоимости, каждый потребитель, принимающий решение о покупке товара и сигнализирующий таким образом производителю о ситуации на рынке, опирается на относительно малые данные — как правило, только на ту информацию, что доступна ему в повседневной жизни. Конечно, это звучит несколько радикально, но вопреки представлению господствующей экономической теории потребитель в наши дни зачастую сам не знает, чего он хочет, а оценивает товар лишь по узкому ряду признаков. Скрывая или фальсифицируя часть данных, капитал способен создавать манипулятивный спрос, но даже в случае относительно честного продавца потребитель не может знать всю информацию о товаре, уже доступную в эпоху больших данных. Чтобы принять решение о покупке товара, потребители будущего будут опираться на все больший объем информации. Как мы уже неоднократно говорили, закрытые большие данные в том виде, в каком они существуют сегодня и продолжат существовать при дальнейшем развитии капитализма, приведут лишь к усилению и абсолютизации манипулятивного спроса в экономике. Свободные данные и результаты их обработки, выраженные в концепции мира открытой информации, позволят потребителям принимать максимально эффективные решения о покупке товаров, одновременно делая их с высокой точностью предсказуемыми. И так же, как большие данные позволяют предсказывать погоду, пробки, заболевания, преступления, поведение людей и целых сообществ, они помогут предсказывать спрос на различные товары.

Единственным важным уроком из подобной критики социалистического планирования может стать вывод о том, что оно должно вводиться постепенно, по мере роста эффективности плановых методов управления в ходе революции больших данных.

Наиболее важным тезисом здесь является то, что планирование экономики с развитием технологий становится более эффективно вне зависимости от общественно-политической формации, и мир так или иначе движется к рациональной (плановой) организации в противовес хаотичной (рыночной), а конечным итогом начавшейся революции в любом случае будет глобальная плановая экономика.

Открытый мир, как итог революции больших данных на основе социализма, будет обладать «максимально плановой» по сравнению с когда-либо существовавшими экономиками. Все возможные потребности индивидов можно будет получать и включать в систему планирования зачастую быстрее, чем сами люди будут их осознавать, — ведь непосредственно с каждого отдельного человека можно будет собирать все данные и моментально обрабатывать их в коллективной системе открытой информации с общедоступными алгоритмами.