Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Кроме того, во время защитительной речи Адлера оказалось, что его поступок был не столько протестом против действий австро-венгерского государства, сколько призывом к социал-демократической оппозиции отказаться от своей чересчур мирной роли. Адлер признался, что ему было стыдно за Австрию и стыдно за отца. Было очевидно, что он очень любит обоих. Так что версия об эдиповом комплексе была не такой уж и ошибочной. И да, всей стране стало очевидно, что после смерти старого императора отцовских фигур не осталось — кроме Виктора Адлера.

На суде над сыном Виктор Адлер сразу сказал, что Фридрих всегда был самым дорогим для него человеком. И добавил, что если ты не сошел с ума от австрийской политики, значит, не с чего было сходить. Эта жалкая шутка явно была попыткой попросить у Фридриха прощения за то, что отец посмел вызвать к сыну психиатров.

Затем Адлер-старший объяснил, что его добросердечный сын совершил убийство «из-за излишней математичности», и сам Виктор, как его отец, подумать не мог, что такое возможно. Еще он упомянул, что Альберт Эйнштейн как-то говорил ему, что его друг Фридрих иногда склонен воображать, будто способен выкорчевывать деревья с корнем.

А закончил Виктор Адлер, согласно протоколу, афоризмом: «Когда математик проводит линию, он мыслит в пределах этой линии» и никогда не позволит сбить себя с намеченного курса.

И в самом деле, когда судья спросил обвиняемого, почему он не подумал, как скажется его поступок на его детях и родителях, Фридрих Адлер холодно отвечал, что политические убийства — это, безусловно, спорный метод, однако «дозволять их только бездетным сиротам недостойно обсуждения». И с первой до последней минуты суда Адлер ясно давал понять, что не сомневается, что его ждет смертный приговор.

Так и произошло. Фридриха Адлера приговорили к смерти через повешение.

Однако молодой монарх изменил меру пресечения на восемнадцать лет тюрьмы. Из своей камеры в тюрьме Штейн на Дунае — «вверх по реке» для венцев — заключенный продолжал переписываться с Эйнштейном, опираясь на сложные аргументы, основанные на идеях Эрнста Маха. Он даже придумал эксперимент, чтобы опровергнуть специальную теорию относительности. Эйнштейн терпеливо объяснял, почему это не получится. В письме другому другу, Мишелю Бессо, Эйнштейн по секрету писал, что Фридрих Адлер — «интеллектуально бессильный узколобый ортодокс-талмудист, готовый заездить старую клячу Маха до смерти» [118] 118 Письмо Эйнштейна Бессо, 29 апреля 1917 года. . Да, отвечал Бессо, но вам самому старая кляча Маха послужила вполне неплохо… И пусть достижения Адлера в физике не производили на Эйнштейна особого впечатления, однако к его самопожертвованию он по-прежнему относился с глубочайшим уважением. «Хотелось бы знать, кто из нас первым нанесет визит другому» [119] 119 Письмо Эйнштейна Фридриху Адлеру, 20 октября 1918 года. , — ободряюще писал он другу в тюрьму. Война, которая должна была положить конец всем войнам на свете, подходила к концу.

Осенью 1918 года император Карл распорядился освободить Фридриха Адлера. Он хотел сделать дружественный жест в адрес социал-демократов. Говорят, что Карл даже послал свой официальный автомобиль, чтобы отвезти Адлера домой. В роскошном лимузине сидел отец Фридриха — он первым поприветствовал «мальчика» на пороге тюрьмы.

Это было возвращение героя. Пусть альтернативная теория относительности Адлера и была абсолютно неверной, зато его политические расчеты оказались абсолютно точными. В первые дни после убийства левые силы проклинали убийцу на все лады и называли настоящим чудовищем (как он только мог сотворить такое с собственным отцом!), однако очень скоро его начали прославлять как мученика за свои демократические убеждения. О его суде писали в мельчайших подробностях. Цензура растеряла зубы, а австрийский парламент был снова созван всего через несколько дней после того, как Адлеру вынесли приговор.

Коммунисты Австрии и Германии предлагали Адлеру возглавить их партию, даже пока он был в тюрьме. Его старинный друг Лев Троцкий просил его стать почетным главнокомандующим Красной армии. И сам В. И. Ленин предлагал ему возглавить Петроградский совет — очевидно, Ленин был готов простить Адлеру известную слабость к идеям Маха, которые так раздражали его десять лет назад. Но Фридрих Адлер не одобрял политики большевиков и поэтому остался верным отцовским социал-демократам.

Виктор Адлер скончался накануне провозглашения Германской Австрии. Триумфальная поездка домой в императорском автомобиле была, вероятно, его последним выходом в свет. Что касается республики, родившейся от военного поражения, она состояла в основном из народов бывшей Габсбургской монархии, говорящих на немецком языке — примерно одна восьмая населения. Эти австрийцы практически единодушно захотели присоединиться к Германии, однако союзные державы не были готовы допустить такой ход. Поэтому Германской Австрии пришлось перестать быть Германской и пообещать никогда не вступать в союз со своей более крупной северной соседкой.

Две книги, которые Фридрих Адлер написал в тюрьме — «Победа Эрнста Маха над материализмом» ( Ernst Machs Überwindung des Materialismus) и «Системное время, зональное время, локальное время» ( Systemzeit, Ortszeit, Lokalzeit ) — вышли в свет в кратчайшие сроки, после чего канули в Лету. С другой стороны, все подробности суда над Адлером стали бестселлером и даже были переведены на десятки языков. Это и сегодня увлекательное чтение — этакий «Вильгельм Телль 2.0». Такого не мог бы сочинить даже драматург Артур Шницлер.

Первые всеобщие выборы в послевоенной Австрии привели к победе социал-демократов, пусть и с микроскопическим перевесом. Главой партии стал теперь Отто Бауэр. Фридрих Адлер, внезапно ставший общепризнанным нравственным светочем левых, был избран в парламент. Когда он узнал, что коммунисты планируют восстание, то страстным обращением убедил делегатов-рабочих воздержаться от беспорядков.

В физику он больше не вернулся. Однако по воле судьбы последним подарком, который Эйнштейн прислал ему в тюрьму, была книга «Пространство и время» ( Raum und Zeit ) Морица Шлика, человека, который прибыл в Вену, чтобы стать преемником Эрнста Маха.

Мориц Шлик родился в Берлине в 1882 году. Его отец, состоятельный коммерсант, владел фирмой, торговавшей гребнями и слоновой костью. Семейство Шлик с отцовской стороны восходило к старой богемской аристократии, а мать гордилась родством с Эрнстом Морицем фон Арндтом, прусским поэтом эпохи освободительных войн против Наполеона. В шесть лет Мориц переболел скарлатиной и дифтерией, и осложнения преследовали его много лет. Учился он хорошо, несмотря на слабое здоровье. Очень рано прочитал Канта и пришел примерно к тем же выводам, что и юный Мах: метафизика Канта его совсем не убедила. Через несколько лет молодой Шлик писал: «Тем самым теоретической философии был вынесен смертный приговор, и сама жизнь подтолкнула меня к изысканиям в самой важной части практической мудрости — к изучению человека и человеческих состояний, которое я всегда относил скорее к естественным наукам, нежели к философии» [120] 120 Lebenslauf I, 1900, в кн.: Moriz Schlick. Collected Works. Vienna: Springer, IV/1. .