Арман Николи - Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге

Зигмунд Фрейд считал великую заповедь «возлюби ближнего, как самого себя» нелепой. Нападая на религию, он яростно критиковал не только «чудеса» или «доктрины», но и этот призыв. Этот принцип, говорил Фрейд, «известен всему миру и несомненно старше христианства, которое с гордостью его демонстрирует как свою заслугу» (да, мы найдем его в еврейской Библии, в Книге Левит 19:18).

Эта заповедь, как и призыв любить врагов, абсолютно сбивает его с толку. Она просто недоступна его пониманию. «Зачем нам так поступать? – спрашивает он. – Что это нам даст? И, прежде всего, как нам этого достичь? Разве это возможно? Моя любовь драгоценна для меня, и я не должен раздавать ее бездумно кому попало. Если я кого-то люблю, он в каком-то смысле должен это заслужить. Человек заслуживает любви, если в существенном так похож на меня, что я могу любить в нем самого себя; еще он заслуживает ее, если настолько совершеннее меня, что я могу любить в нем мой идеал самого себя. Но если он чужой для меня, если он не привлекает моего внимания своим достоинством, если он не обрел чем-то еще значения в моей эмоциональной жизни, мне будет трудно его любить. И это будет просто неправильно, ибо моя любовь ценна для близких как знак того, что я отдаю предпочтение им, и было бы несправедливым к ним ставить рядом с ними чужака» [382] Freud, Civilization and Its Discontents , in The Standard Edition of the Complete Psychological Works , vol. XXI, pp. 109–110. .

Более того, пишет Фрейд, этот ближний может не любить его и даже ему вредить. «Если это в его интересах, – говорит Фрейд, – он не задумываясь будет наносить мне раны… ему ничего не стоит посмеяться надо мной, оскорбить меня, распространять обо мне клевету и показывать свое превосходство. И чем безопаснее он себя чувствует и чем я беспомощнее, тем вероятнее, что он будет поступать именно таким образом». Фрейд завершает: «Должен честно признаться, что он [ближний] скорее заслуживает враждебного отношения с моей стороны или даже ненависти». Он бы мог согласиться с этой заповедью, говорит Фрейд, если бы она звучала так: «Люби ближнего твоего, как твой ближний любит тебя» [383] Ibid. , p. 110. .

Люди склонны забывать о том, предупреждает Фрейд, что «человек – не милое создание, желающее, чтобы его любили, которое в самом крайнем случае может разве что защищаться от нападения; напротив, в его инстинктивном багаже много места занимает агрессия» [384] Freud, Civilization and Its Discontents , in The Standard Edition of the Complete Psychological Works , vol. XXI, p. 111. . Затем он спрашивает: «Зачем же так настойчиво напоминать о правиле, соблюдение которого нельзя считать разумным?» После подобных раздумий Фрейд заключает: «Ничто другое не противоречит столь сильно природе человека» [385] Ibid. , p. 112. .

Льюис не противоречит Фрейду: да, говорит он, заповедь «любить ближнего, как самого себя» противоречит нашей изначальной природе. Но именно потому нам нужна новая природа, необходимо возродиться духовно, «измениться». Ключ для понимания заповеди скрыт в выражении «как самого себя». Как мы любим себя? Льюис рассуждает: любить себя – значит желать себе лучшего и действовать соответственно, даже когда мы себе не нравимся. Все, что мы делаем, встав с утра и до того момента, как ночью ложимся в постель, – едим, движемся, умываемся, трудимся, – мы делаем потому, что желаем лучшего для себя. И воля помогает нам осуществлять эти действия независимо от того, нравятся нам они или нет.

«Я не испытываю к себе ни нежности, ни теплых чувств, – пишет Льюис, – и даже не всегда рад своей собственной компании. Так что призыв “любить ближнего” явно не значит “питай к нему нежные чувства”. И в самом деле, некоторые мои творения вызывают у меня ужас и отвращение. Так что я, очевидно, вправе презирать и ненавидеть нечто, сотворенное моими врагами» [386] Lewis, Mere Christianity , bk. III, ch. 7. . Он также вспоминает слова своих учителей: они говорили, что важно «ненавидеть поступки дурного человека, но не его самого». Ему такое разделение всегда казалось нелепым: «Как можно ненавидеть итог чьих-то деяний и при этом не испытывать ненависти к нему?» Много лет спустя Льюис понял, что есть один человек, с которым он именно так и поступает на протяжении всей жизни, – он сам. «Хотя, – пишет он, – я могу не любить собственную трусость или жадность, я продолжаю любить себя». Таком образом, он продолжает желать лучшего для себя и действовать соответственно.

Как только Льюис решил с открытым умом исследовать духовное мировоззрение, он начал читать Новый Завет на древнегреческом. И смог заметить, что в двух великих заповедях: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем» и «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» – в оригинале стоит глагол с корнем, родственным агапе . В отличие от эроса, сторге или филии , которые опирались в первую очередь на чувства, агапе скорее стоит на нашей воле. Мы не контролируем наши чувства, но всегда контролируем волю и потому управляем тем, что говорим и делаем. А от наших слов и поступков зависит, помогаем мы другим или раним их. Льюис постоянно подчеркивал, что агапе – это «состояние воли, которое для нас естественно, когда речь идет об отношении к себе самому, и которое нам надо научиться поддерживать в отношениях с другими».

Агапе имеет прямое отношение к основополагающему принципу взаимодействия людей. Когда, говорит Льюис, вы желаете лучшего кому-то и поступаете соответственно, даже если этот человек вам не нравится, ваша антипатия уменьшается, и он начинает нравиться вам немного больше. Но верно и обратное. «Тот же духовный закон ужасающим образом действует и в противоположном направлении: чем больше жестокости вы проявляете, тем сильнее становится ваша ненависть, а чем больше вы ненавидите, тем безжалостнее становитесь, и этот порочный круг работает непрестанно». Клиницисты снова и снова видят действие этого принципа. Стоит нам нечаянно помочь тому, кто нам не нравится, и наша антипатия уменьшается; если же мы кому-то вредим, неприязнь к человеку растет – быть может, потому, что он пробуждает в нас чувство вины. Хотя агапе в первую очередь опирается на нашу волю, но, если мы проявляем такой вид любви, меняются и наши чувства – и часто негативное отношение сменяется доброжелательным.

Я, как клиницист, мог убедиться в том, что агапе – ключ к успешным отношениям любого рода, даже в группах и организациях. Я работал в разных учреждениях – в больницах, университетах, корпорациях – и видел, что проблемы в группах связаны не с их главной задачей – заботой о больных, обучением студентов, производством, оказанием услуг, – а с конфликтами, в частности, когда людьми движут в первую очередь вражда, зависть, ненависть, желание мстить или оправдать себя, а не воля. Если бы наше отношение к людям опиралось на агапе , это бы избавило и нас, и других от множества бесполезных страданий. Льюис прекрасно это понимал.