Людвиг Фейербах - Стремление к счастью. С комментариями и объяснениями

Фейербах опирается на нормативное в неоплатонизме и христианском богословии различение между «бытием» и «благобытием»: если бытие доступно любой вещи, то благобытие оказывается результатом действия высшей воли. Фейербах, как мыслитель-материалист, исходит из того, что благобытие – результат действия не только высшей воли, но и любой частной воли любого существа, например, инстинкта самосохранения у животных. Для него благобытие – это не какое-то высшее состояние, согласное с волей Божией, но собственная удовлетворительность вещи и собственная удовлетворенность вещи собой: например, когда мы здоровы, мы и чувствуем себя хорошо и чувствуем, что мы можем удовлетворительно действовать в окружающем мире.

При этом Фейербах сразу же говорит, что человек отличается от других живых существ тем, что может жить иллюзиями, ошибаться, или применять к самому себе насилие: например, заставлять себя верить в невероятное, заставлять себя жить несбыточными надеждами. Фейербах специально не анализирует, откуда берутся иллюзии и как они связаны с насилием или реакцией на насилие, ему достаточно осудить определенные типы социального поведения.

Больше того, просто желание и желание, делающее счастливым, следовательно, желание быть счастливым, неотделимы друг от друга, представляют собой по существу одно и то же, если принять во внимание первоначальное и неизвращенное, естественное назначение и естественное проявление воли. Воля – это стремление к счастью. Гусеница, после долгих неудачных поисков и напряженного странствования, успокаивается, наконец, на желанном растении, соответствующем ей. Что привело ее в движение, что побудило ее к этому трудному странствованию, что заставило ее мускулы попеременно сжиматься к разжиматься? Только воля, только боязнь захиреть и истомиться от голода самым жалким образом или, точнее говоря, только любовь к жизни, стремление к самосохранению, стремление к счастью.

Фейербах неожиданным для нас образом отождествляет инстинкт самосохранения и стремление к счастью. Но в этом он близок классической философии: для Аристотеля также достижение вещью своей полноты, завершенности, и было достижением счастья, и человек может быть счастлив, когда не терпит ущерба, даже если беден и умирает раньше времени. Для Аристотеля быть счастливым – это быть благородным, не жаловаться на трудности, не предаваться лишним наслаждениям, поддерживать достойные отношения с людьми – этого достаточно для того, чтобы не только считаться, но и быть счастливым.

Стремление к счастью – это основное, первоначальное стремление всего того, что живет и любит, что существует и хочет существовать, что дышит и что не воспринимает в себя с «абсолютным безразличием» углекислоту и азот вместо кислорода, мертвящий воздух вместо живительного. Но счастье (Glückseligkeit – существительное от glückselig, которое, согласно лингвистам, является лишь усиленным glücklich подобно тому как armselig есть усиленное arm (бедный) есть не что иное, как здоровое, нормальное состояние какого-нибудь существа, состояние хорошего здоровья, или благополучия; такое состояние, при котором существо может беспрепятственно удовлетворять и действительно удовлетворяет индивидуальные, характерные потребности и стремления, относящиеся к его сущности и к его жизни.

Фейербах отождествляет счастье с удовлетворением потребностей: здесь он расходится с Аристотелем, для которого счастливый человек мог становиться вполне аскетичным, мог как удовлетворять потребности, так и воздерживаться от любых излишеств, даже вроде бы полезных. В конце концов классическая философия стала различать необходимые потребности, как пища и питье, и излишества, и законной признавала только удовлетворение первых потребностей: конечно, человек, обреченный на голодную смерть, счастливым не будет. Тогда как Фейербах говорит об индивидуальных потребностях, специфичных именно для человека как существа: например, общение с другими людьми, хождение в гости или отмечание праздников, в чем животные не нуждаются. Аристотель бы сказал, что это человеческое общение реализует счастье, например, что счастливый человек всегда хочет что-то рассказать друзьям и что-то им подарить, но не что оно является предварительным условием счастья.

Если существо не может удовлетворить свое стремление, будь оно каким угодно, хотя бы только индивидуализирующим и отличающим его сущность от ряда других, оно становится недовольным, мрачным, печальным и несчастным, как, например, енот в тех случаях, когда он не имеет достаточно воды, чтобы удовлетворить отличающее его стремление к чистоте, хотя бы ни в чем ином он не чувствовал недостатка. Любое стремление есть стремление к счастью как во всех других ощущающих существах, так и в человеке, и поэтому оно может овладеть им настолько, что его удовлетворение будет обозначать для него единственное полное счастье, ибо любой предмет, которого он желает и к которому он стремится, является чем-то осчастливливающим человека, поскольку он удовлетворяет это стремление, утоляет его желание; и только потому, что он является таковым, к нему стремятся и его желают.

Как показывает пример енота, стремление к счастью приравнивается к правильному выполнению отдельных физиологических функций, причем не только внутренних и незаметных (правильное пищеварение; не всегда на лице видны следы неправильного пищеварения), но и обращенных вовне, таких как стремление к чистоте, отличающее данный биологический вид и служащее условием его выживания. При этом Фейербах не уточняет, енот недоволен, если нет рядом воды, потому что переживает за себя как за родовое существо, ответственное за благополучие рода, или потому что ему так же это неприятно, как незаметные проблемы со здоровьем. И то, и другое для Фейербаха объединено как инстинкт, индивидуализующий существо как родовое существо, и поэтому родовое и индивидуальное не различаются.

Поэтому первейшим условием воли является ощущение. Где нет ощущения, там нет страдания, боли, нездоровья, неблагосостояния, нет нужды и скорби, нет недостатка, потребности, нет голода и жажды, короче – нет несчастья, нет зла; но там, где нет зла, нет и сопротивления, противопоставления себя, нет стремления, нет усилия и желания отразить зло, нет воли. Противоволя (Widerwille) в отношении к нужде и скорби – отвращение – вот первая воля, та воля, при помощи которой чувствующее существо начинает и сохраняет свое существование.