Николай Кузанский - Сочинения в 2-х томах. Том 2

Так же обстоит дело и с положениями третьего вывода пятого заключения, и в следующем, о мере. Противник не может понять, что бесконечность есть адекватнейшая мера конечных вещей, хотя конечное совершенно и несоизмеримо с бесконечным. Он не может понять примера с бесконечной линией, который он отвергает как бессмысленный, хотя это и излишне: на невозможность актуального бытия бесконечной линии есть много указаний в «Ученом незнании» [67] Ι 14, 38 — 39. ; однако разум в полагании бесконечной линии открывает себе доступ к бесконечности просто, каковой является абсолютная необходимость бытия».

Он добавил об Августине, который постиг, что Бог — мера, так: «Бог во всем не по частям, но целиком во всем, будь то великое или малое. А так как Он во всех вещах поровну, Он есть самая равная мера всякой меры». В этом, однако, нет отрицания бесконечности Его величия, так как это абсолютное величие [68] От Он добавил... до ...величие — вставка Этьена д'Этапля в парижском издании 1514 г. У Августина место не найдено. .

А когда в шестом заключении он опровергает Парменида, он тщится опровергнуть не только его, но вообще всех ученых и святых теологов, которых он совершенно не понимает, о чем — выше. И по своему обычаю лживо он говорит затем, будто из «Ученого незнания» следует, что: «Раз все относящееся к Богу есть Бог, нет ни Отца, ни Сына, и так далее». [69] Ср. I 23, 71; 24, 80 — 81; 26, 87 — 88. Но на самом деле там сказано, что при рассмотрении Его бесконечности Бог не есть ни Отец, ни Сын, так как рассмотрение Бога с точки зрения бесконечности ведется путем отрицания; поэтому все тогда подвергается отрицанию, и святой Дионисий в конце «Мистической теологии» дает то же определение. [70] В гл. 5 (цитату см. «О неином», прим. 2).

Выступая против провидения, он показывает себя полным невеждой. Хотя соответствующая глава [71] Об уч. незн. I 22, 67 — 69. и изложена предельно ясно, ее не постичь такому приверженцу чувственного рассмотрения, каким показал себя противник.

И так как в дальнейших заключениях этот любитель подлогов добавляет, чего не находит, утверждает, чего не утверждалось, наставник, утомившись, решил обратиться к более полезным занятиям. Поэтому я ограничился тем, что быстро пробежал обвинения противника.

После того как я поспешно прочел заключения «Невежественной учености», сделанные, как он пишет, на основании «Ученого незнания», наставник взял список «Ученого незнания» и прочел заголовки второй и третьей глав второй книги, наглядно показав, что седьмое заключение с выводами сделано неправильно. Задача этих глав — показать, что переход от бытия абсолютного к бытию творения недоступен выражению и пониманию; вот и все, что там утверждается, хотя и с привлечением различных способов выражения.

По поводу несогласия противника с тем, что Бог есть абсолютная чтойность всего, наставник сказал: «Этот человек совсем ничего не понимает. Бог есть суть всякой сути и абсолютная суть всего, абсолютное бытие сущих и абсолютная жизнь живущих. Так говорит церковь в молитве: «Бог жизнь живущих» и проч. Это не значит перемешивать и разрушать суть у вещей, но, по понятию мудрых, — созидать».

Другие заключения наставник оставил без обсуждения, посмеявшись над невежественностью противника. Но все же я попросил его сказать немного о том, что противник не краснея обидно бранит его жалким, нищим, слепым и неразумным.

«Все, что он говорит о слепоте разума, я полностью признаю», — сказал наставник, прибавив, однако, что он отличается от противника знанием своей слепоты.

А в ответ па его упреки в непочитании Иисуса наставник сказал: ««Ученое незнание» стремится не к тому, чтобы не почитать Иисуса, но чтобы больше понять и полюбить Его». Он сказал, что противник говорит так, как будто, величая какое-либо высокое лицо царем царствующих и господом господствующих [72] 1 Тим. 6, 15. , как величается Христос, мы тем самым обнаружили бы свое непочтение к Нему. Всякому ясно, что это слова глупца.

Сопоставив сочинения противника с текстом «Ученого незнания» и показав, что заключения сделаны противником неверно и он совершенно ничего не понял или же не захотел понять, наставник сказал:

«Написанное в «Ученом незнании» о Христе соответствует Священному писанию и написано для того, чтобы Христос возрастал в нас. «Ученое незнание» по-своему стремится вести нас к тому, что оставили нам о Христе евангелист Иоанн, апостол Павел, Гиерофей и Дионисий, папа Лев, Амвросий в письмах к Гереннию [73] По-видимому, к Иринею. Письма 29, 32, 64 и 76 Амвросия к нему — о Христе. , Фульгенций и другие возвышеннейшие святые умы; однако они и все когда-либо стремившиеся воспроизвести эту тайну отступают перед ней».

Тут он обратил ко мне лицо, полное любви, и сказал: «Друг мой, ты прекрасно знаешь, что те, кто, преодолев чувственное, в глубокой вере соединились с Христом и истиной, были унижаемы невеждами мира сего; ведь «тот, кто соединился с истиной, — свидетельствует великий Дионисий в «Божиих именах», главе десятой, — знает, сколь он блажен, хотя бы большинство бранило его безумцем и помешавшимся» [74] О Бож. именах 7, 4. ; и об этом смертью своей свидетельствовали первые учители истины, что только в ней одной единственное и простое знание Бога».

Он прочувствованно увещал меня стремиться с неугасающим пылом к возвышению до простоты умозрения ради лучшего познания непознаваемого Бога — который, по свидетельству Дионисия в той же главе, «во всех вещах и всеми в знании и незнании не познается — и Иисуса благословенного, единственно высочайшего, совершенства и полноты всего [75] Пс. 82, 19; Евр. 2, 10; Иоан. 1, 16. ; в этом стремлении ум должен всячески стремиться к тому, чтобы сколько можно острее видеть, что ничего достойного все еще не понято; он уверил, что никогда и никакой софист не сможет смутить меня, если мне удастся вкусить от божественной сладости невыразимой благодати столь великой тайны.

«Поскольку всякое движение ищет только покоя и покой этот, превосходящий всякое представление, есть мир наш, жизнь жизни нашей, от которой и в которой живя мы обретаем успокоение невыразимого наслаждения, постольку всякий его постигший вместе с Павлом скажет: Кто отлучит меня от этой истины жизни? Не смерть, ибо, умерев, живу. Значит, ничто не отлучит тебя, раз не устрашит тебя то, что всего страшнее. Ты посмеешься всякому слепцу на его обещания показать тебе того, кого он не видит, и утвердишься в любви того, кого душа твоя любит всеми своими силами. Слава Ему во веки». [76] Ср. Рим. 8, 35 — 39.

Вот что удалось мне, дорогой мой друг и товарищ по занятиям, записать со слов наставника в защиту «Ученого незнания». Хотя многое не запомнилось, что есть, посылаю тебе для прочтения и, где сочтешь нужным, для внесения добавлений; пусть благодаря твоему пылу даст ростки дивное семя, возвышающее нас к созерцанию Бога: ведь я давно слышу, что в Италии это семя, будучи воспринято ревностными умами, твоей неослабной заботой обещает великие плоды.