Дитрих Гильдебранд - Метафизика любви

Но здесь следует подчеркнуть общее важное различие между вообще неверным человеком и тем, с кем это случается редко.

Как мы уже видели, весьма сомнительно, чтобы к полноценной супружеской любви был способен вообще неверный, непостоянный, морально несознательный человек. Но, с другой стороны, нельзя отрицать, что такие люди способны страстно любить некоторое время, но в новом окружении, после длительной разлуки с любимым человеком они забывают о нем и переносят свою любовь на другого. Мы имеем бесчисленные примеры такого поведения. Ярчайший пример – это Алеша в романе Достоевского «Униженные и оскорбленные». Его непостоянство и несознательность имеют психопатический характер, и он неосознанно переходит от любви к Наташе к любви к Кате. Но и замечание Гете о том, насколько прекрасно, когда угасает одна любовь и разгорается другая (в «Поэзии и правде»), указывает на неверность хотя и совершенно здоровой и незаурядной, а не специфически несознательной личности, но все же лишенной настоящего постоянства.

Но взаимная любовь между мужчиной и женщиной требует не только того, чтобы любимый человек не был ее лишен ради другого человека. Она также требует, чтобы чувство любящего не ослабевало по какой-либо причине. В первую очередь мы имеем здесь в виду тот случай, когда человек «больше», чем своего любимого, любит другого несупружеской любовью, отводит ему в своем сердце с точки зрения «любви вообще» то место, на которое претендует уже существующая супружеская любовь, которое она уже фактически занимает.

Неверность, относящаяся только к ослаблению любви, тесно связана также с проблемой ordo amoris (иерархии любви), которую мы будем обсуждать в следующей главе. В вопросе о том, почему я должен любить одного человека больше, чем другого, затрагиваются требования, связанные с ordo amoris и с верностью, хотя те и другие требования сами по себе и отличаются.

Требование ordo amoris любить одного человека больше, чем другого, связано, как мы скоро увидим, с видом любви, с тем словом, которое «произнесено» между двумя людьми, с объективным подчинением и т. д., в то время как требование верности всегда связано с любовью, фактически существующей между людьми.

Мы начнем наш анализ неверности, заключающейся в ослаблении любви, опять-таки с самого ярко выраженного случая, а именно с того, когда в нашей жизни начинает играть важную роль другой человек.

Если, например, ребенок неожиданно завладевает сердцем отца или матери и тем самым занимает то место, которое раньше принадлежало супругу или супруге, то в этом также заключается неверность. Но неверность заключается не в том факте, что отец или мать любят ребенка больше, чем супруга или супругу, а только в том, что у этих последних отнимается то, чем они обладали прежде. Даже в том случае, когда один из двух людей, любящих друг друга супружеской любовью, знакомится с другим человеком, которого начинает любить как друга больше всего на свете, который теперь занимает центральное место во всей его жизни, которого, другими словами, он с точки зрения «любви вообще» любит «больше», чем своего возлюбленного, – неверность имеет место только тогда, когда его любовь к возлюбленному ослабевает по сравнению с прежней, когда, следовательно, у последнего отнимается то, что у него было раньше.

Но может случиться и так, что какая-то безличная вещь, например наша работа, настолько поглощает нас, что наша любовь оттесняется на второй план и хотя не прекращается, не умирает, однако становится менее интенсивной, и, самое главное, любимый человек лишается своей центральной роли в нашей жизни.

Естественно, говорить о любви к безличной вещи в узком смысле слова можно только в некоторых случаях, например, в случае любви к своей нации или стране. Но ведь здесь идет речь не о первом месте в сердце с точки зрения любви, а о том, что играет самую большую роль в моей жизни, что меня занимает больше всего, что мне наиболее близко. Даже то, что невозможно любить в подлинном смысле слова, например профессиональная деятельность чиновника или адвоката, может повредить любви к человеку потому, что это требует внимания, занимает наши мысли и главным образом потому, что это становится основным источником счастья. Это также может привести к ослаблению любви, особенно супружеской любви, которая по своей сути требует абсолютной сосредоточенности на любимом.

Соперничество безличной вещи, конечно, имеет совершенно другой характер, нежели соперничество человека.

Отнятие у меня принадлежащего мне и передача этого другому лицу ранит особо остро, это является предательством любви; как бы разрушается внутреннее пространство, возникшее из «я-ты»-общности любви. Отказ от этого внутреннего пространства, когда кто-то третий завладевает нашим сердцем – это источник совершенно специфического страдания.

Этого нет как при обыкновенном ослаблении любви в результате пристрастия к безличным вещам, так и при любом ее угасании вследствие привычки. Здесь нет этого оставления на произвол судьбы, этого разрушения. Но специфически угнетающее воздействие оказывает и проза жизни, от которой любовь покрывается налетом и в той или иной степени угасает. В таком угасании любви заключается что-то безнадежное. Это предательство по отношению к любви как таковой. Наше сердце ранят воспоминания о том, как нас прежде любил близкий нам человек, как много обещала наша взаимная любовь, как она требовала своего продолжения, и теперь уже невозможно устремиться к нему, согреть его лучом нашей любви – наши руки ловят пустоту. Также и здесь имеет место настоящая неверность, хотя она и имеет иной оттенок по сравнению с вышеупомянутой.

Истинно любящий не поддается и такому ослаблению любви. С истинно верным человеком, представляющим собой, так сказать, идеал любящего, такое никогда не случится. Но и каждый любящий должен по крайней мере осознавать это требование любви и упорно бороться с такими тенденциями.

Этот случай «неверности», как правило, тесно связан с общей опасностью притупления чувств в супружеской любви, с определенным угасанием любви. Такая опасность, как мы уже говорили, угрожает большинству людей. Она – как угроза нашему отношению ко всем высоким ценностям – вообще заложена в природе человека. Она проявляется в нашем отношении к какому-нибудь большому делу, к полученным нами дарам, в естественной любви вообще, но особенно в супружеской любви – более того, она сказывается даже в нашей религиозной жизни. Во всем существует не только весна и лето, но и осенний или зимний период. Оставаться верным зимой тому, что нам досталось весной – досталось без труда, – это совершенно общее требование, красной нитью проходящее через всю нашу духовную жизнь. Fides (вера) – это преданность открывшейся нам истине, а также вера в Фавор во времена духовной жажды и сохранение верности.