Дитрих Гильдебранд - Метафизика любви

В притуплении чувств, ведущем к ослаблению или даже к полному угасанию супружеской любви, виновата также и духовная инертность. Вначале, когда на человека снисходит дар любви, его уносит ее порывом. Без всяких усилий с его стороны он попадает в мир высоких устремлений и напряженных чувств, однако долго находиться там он не в состоянии из-за своей лености. Эта леность часто проявляется также в том, что, как мы уже видели, человек не отваживается на любовное «приключение» и поэтому никогда не предается подобной любви. Но во многих случаях, когда инертность не зашла столь далеко, человек хотя и уступает любви, однако его вялость мешает ему удержать любовный порыв, «высокое духовное напряжение» и, прежде всего, мешает ему осуществить вклад своего личностного центра духовной свободы, необходимый для сохранения и поддержания любви. Можно сказать, что, если ему любовь не достается даром, не «навязывается», он снова впадает в такое привычное ему состояние, когда он смотрит на мир из своего домашнего угла, совершенно не стремится испытать высокий накал любви, и его инертность вполне довольна таким положением вещей.

Сопротивление любому «забвению», снижению накала, притупляющей силе привычки, ее власти над нами – все это также является требованием супружеской любви, и того, кто выполняет его, особенно украшает трогательная, прекрасная добродетель верности.

Как мы уже говорили, сфера дружеских отношений – это также та область, где особую роль играет верность.

По всей видимости, здесь верность как таковая в еще большей степени составляет содержание соответствующего чувства. Когда мы хвалим друга, то первым на языке появляется эпитет «верный», в то время как в отношении любви между мужчиной и женщиной мы прежде всего говорим о ее накале, глубине и силе.

Это не означает, что верность менее важна для любящего супружеской любовью и в меньшей степени основана на сущности последней – ни в коем случае, в супружеской любви она даже более обязательна, чем в дружбе, т.е. неверность здесь имеет более тяжелые последствия, более недостойна.

Когда мы хвалим друга, мы прежде всего имеем в виду то, что мы можем положиться на него, если нам потребуется помощь, что мы можем рассчитывать на его неизменный интерес к нашему благополучию, что его солидарность с нами не подвержена ритму времени, посторонним влияниям, на ней не скажется его разлука с нами и т. д. Мы говорили в начале этой главы, что друг, не предавший нас несмотря на угрожавшую ему опасность, проявил большее моральное мужество, чем верность. Это правильно. Но здесь, помимо морального мужества в подобных ситуациях, играет определенную, хотя и не главную, роль тот тип верности, который мы сейчас рассматриваем. Эта верность тесно связана с испытанием дружбы .

Она имеет место и тогда, когда такое испытание связано лишь с продолжением дружбы во времени, а не с ситуациями, в которых требуется моральное мужество и готовность к самопожертвованию. Однако существенным здесь является то, что такая верность в меньшей степени связана с любовью как таковой, с голосом сердца, чем с солидарностью с другом, с поддержкой друга словом и делом. Этот тип верности играет выдающуюся роль во всех видах дружбы, хотя она и требует в зависимости от близости и глубины отношений и других поступков, другой, более глубокой преданности.

Такая верность похожа на ту, которая свойственна слуге, преданному стороннику. Поэтому она не совсем относится к интересующей нас здесь теме – а именно верности, сугубо связанной с любовью как таковой.

Что касается последней, то неверность здесь обусловливают те же самые факторы, что и в супружеской любви. Только здесь, о чем мы уже говорили, чрезвычайно снижены требования верности – в зависимости от индивидуального характера отношений и взаимной любви.

Однако некоторые решающие различия в верности между дружеской и супружеской любовью все же необходимо выделить особо.

Во-первых, фундаментальным различием является то, что дружеская любовь не является исключительным чувством в отличие от супружеской.

Кричащая неверность в случае супружеской любви, как мы видели, имеет место тогда, когда мы обращаем свою любовь на другого и тем самым неизбежно отнимаем ее у любимого нами прежде человека. В дружбе это не является неверностью: здесь я могу полюбить нового друга, так как такая любовь может относиться ко многим людям.

Здесь я могу двум друзьям отвести одно и то же место в своем сердце, и это место даже может быть самым первым с точки зрения любви вообще. Например, я вполне могу сказать: «Я люблю этих двух людей больше всех остальных, они оба одинаково много значат для меня, они оба в равной степени ближе мне всех остальных».

По этой причине здесь нельзя говорить о неверности, когда нового друга начинают любить так же, как и прежнего, если только этот последний не лишается первого места в сердце любящего. Нет никакой неверности, пока он занимает то же самое место. Это тем более относится к тому случаю, когда новый друг не занимает первого места в нашем сердце. Если мы любим другого человека больше, чем его, то в этом также не заключается никакой неверности. Он ничего от этого не теряет, наша любовь к нему совершенно не ослабевает.

Неверность имеет место только тогда, когда наша любовь к другу ослабевает, когда привязанность к новому другу отодвигает прежнего на задний план. И здесь мы опять-таки имеем различные степени неверности.

Самым радикальным является тот случай, когда любовь к новому другу приводит к полному угасанию любви к прежнему Другу, когда привязанность к нему опускается на уровень полного безразличия.

Второй ступенью неверности является тот случай, когда дружеская любовь ослабевает в результате новых дружеских отношений. А третья ступень – это когда друг, занимавший первое место в нашем сердце, уже больше не занимает его – его занимает другой, но при этом любовь к прежнему другу как таковая не ослабла.

Неверностью также является притупление дружеских чувств. Но здесь на первый план выступает необыкновенное значение специфического слова, произнесенного Богом между друзьями. Ибо в зависимости от этого слова любовь бывает столь различна, что и вопрос притупления чувств имеет совершенно разное значение в связи с той или иной конкретной любовью.

Но нет никакого сомнения, что при глубокой дружбе совершенно правомерны жалобы друга на то, что он уже не играет той роли в жизни другого человека, какую играл прежде – при условии, что здесь идет речь не об объективно обоснованном изменении этой роли, а о простом притуплении чувств. Тогда это также будет неверностью.