Владимир Шохин - Индийская философия. Шраманский период

Полное издание текста соответствует [Majjhima-Nikāya, 19481951. Vol. I. P. 400–413].

Этими словами начинается любая палийская сутта. Согласно буддийскому преданию, в каждом случае повествование ведется от лица Ананды — любимого ученика Будды, который вскоре после его смерти прочитал на собрании сангхи поучения Сутта-питаки (другой ученик, Махакассапа, воспроизводил Виная-питаку). Но очевидно, что речь идет лишь о стандартной формуле, долженствующей придать содержанию сутты авторитетность.

В тексте: Bhagavā — наиболее употребительное обозначение Будды в Палийском каноне.

Амбалаттхика (Ambalaṭṭhikā) — царский парк, расположенный на пути между Раджагрихой и Наландой, в котором Будда с монахами нередко останавливался во время своих странствий. По Буддхагхосе, назывался так по названию мангового дерева, росшего у его ворот.

Это нескрываемое высокомерие по отношению к «простым людям» позволяет понять, помимо прочего, высокие оценки буддизма у Ф. Ницше, воспевателя «сверхчеловека».

Далее в тексте: «[Здесь] завершается малая глава о морали».

Так мы переводим термины в последовательности: naccaṃ gītaṃ vāditaṃ pekkhaṃ ākkhanam. Наибольший интерес представляют два последних термина, позволяющие, вероятно, говорить о наличии элементов светской драмы, возможно, вполне еще рудиментарной, в раннебуддийскую эпоху. Хотя в одной из сравнительно новых монографий было обосновано, что сакральная, мистериальная драма восходит уже к шраманской эпохе и была в древности преобладающим жанром сценического действа (см.: [Лидова, 1992. С. 121, 123]), можно предположить, что параллельно этому основному течению развивались и отдельные светские жанры, в том числе, вероятно, балаганно-фарсовые и прочие.

Pāṇissaram. О. Франке полагал, что подразумеваются хлопки в ладоши и ритмические удары по металлу: [Dīghanikāya, 1913. S. 8]. Т. Рис Дэвидс видел здесь специальный музыкальный инструмент. См.: [Rhys Davids, Stede, 1993. P. 451].

B тексте: vetālam. Термин, очень трудный для интерпретации, по крайней мере, в данном контексте. Английский переводчик видит здесь просто «магическое искусство», палийский комментарий — игру на ударном инструменте, О. Франке склонялся, как кажется, к тому, чтобы предположить здесь искусство бардов или рассказы о приключениях демонов-ветал, устраивавших свое жилище в трупах, с чем не соглашается Т. Рис Дэвидс, основывающийся на том, что повествования о Ветале относятся к более позднему времени. См.: [Dīghanikāya, 1913. S. 8]. В палийско-английском словаре предлагается осторожная интерпретация — в качестве «какой-то магической игры»: [Rhys Davids, Stede, 1913. P. 647].

Caṇḍālam. Палийский комментарий предлагает значение «игра с металлическими шарами», О. Франке предпочитает видеть здесь вообще жонглерское искусство (в котором специализировались люди низкого происхождения) [Dīghanikāya, 1913. S. 9].

Dhopanam. В палийско-английском словаре предполагается, что речь идет о церемониальном омовении костей в качестве погребальной церемонии (после захоронения тела) и вместе с тем снова о какой-то игре жонглеров. См.: [Rhys Davids, Stede, 1913. R 343].

Salakahattham. Вероятно, какая-то игра, когда рука погружается в лак или краску и используется в качестве щеточки или кисточки (Ibidem. Р. 699).

Akkharikam, правильнее akkharikā. Игра, состоявшая, вероятно, в узнавании слогов, написанных в воздухе или на спине кого-то из игравших (Ibidem. Р. 2).

Cittakam. Вероятнее всего, покрывало из кожи пятнистой антилопы.

Последнее слово означает какую-то материю, употребляемую для обивки; значение двух первых неясно.

Имеется в виду та самая дисциплина красноречия и диалектики, доказательства и опровержения любого тезиса, о которой уже подробно говорилось — см. параграф 7 основного текста. Контекст данного понятия в этом пассаже полностью отражает пренебрежительное отношение буддистов к искусству локаяты.

Список тем этих «пустых разговоров» воспроизводится и в других палийских текстах. Ср., к примеру: Маджджхима-никая 1. 513; II. 1, 23, 30; III. 113: Виная-питака IV. 164.

Те же формы оскорбительной дискуссии воспроизводятся в Маджджхима-никае II. 3.

Далее в тексте: «[Здесь] завершается средняя глава о морали».

Mukha-homam. Подразумевается либо приношение каких-то жертв на огне, либо просто милостыня нуждающимся. См.: [Dīghanikāya, 1913. S. 14–15].

В тексте añga-vijjā.

Muddā. Значение этого термина в данном контексте не совсем понятно: он может означать все что угодно — от простого счета на пальцах до складывания пальцев в магические знаки (ср. мудра в тантризме).

Gaṇanā, saṃkhānam. Первый термин означает, возможно, просто обычное искусство счета, тогда как второй — сверхспособности в калькуляции, например, способность, посмотрев на дерево, установить количество его листьев. См.: [Dīghanikāya, 1913. S. 19].

Здесь обнаруживается антибрахманистская позиция буддистов, хотя и не в явно выраженном виде.

Позднее буддистов пересмотрели свое негативное отношение к медицине, и многие из них даже стали теоретиками аюрведы.

Далее в тексте: «[Конец] большой главы о морали».

Sassato… са vañjho — устойчивое обозначение неизменяемости начал мира (см. выше в связи с учением Пакудхи Каччаяны). Смысл в том, что Атман и мир в столь же малой степени способны к реальным изменениям, трансформациям, как вершины гор, которые потому и характеризуются как «бесплодные» — неспособные породить что-либо отличное от себя. Все изменения в мире осуществляются лишь в меру человеческого незнания, на уровне кажимости.

В тексте: takkī hoti vīmansī. Характеристика «дискурса» и «исследователя» воспроизводится также в Маджджхима-никае I. 50, 68.

Далее в тексте: «Конец первого раздела».

Для «свертывания» и «развертывания» мира употребляются соответственно глаголы saṃvattati и vivaṭṭati. Поскольку никакая индийская космогония (в том числе буддийская) не знает творения в собственном смысле (т. е. творения из ничего), то речь может идти лишь о периодических переструктуриррваниях мировой материи в циклическом порядке, который и определяет последовательность бесчисленных мировых периодов.

В тексте: ābhassarā — класс богов в мире Брахмы, «лучистые боги», о которых часто говорится как о носителях любви.