Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

Не часто сейчас встретишь человека, который бы сумел внятно ответить на вопрос, в каком будущем он желал бы жить. В наше время утопии — это социальные проекты. Наверное, людям трудно выразить словами то, что имеет смысл только на интуитивном уровне. Считается, что это риторический вопрос, не требующий ответа. Но очевидно, что эта задачка не имеет однозначного решения. Что такое хорошо, каждый понимает по-своему. Трудно найти единомышленников. Исключением являются, разве что, такие утопии, как «мир Полудня» братьев Стругацких и «мир Великого кольца» Ивана Ефремова. У этих фантазий до сих пор обнаруживается большое число почитателей. Меняются поколения, но менее притягательными они не становятся.

И, конечно, надо смириться с тем, что мир будущего будет совсем не таким, каким мы его себе представляем. Такой вывод можно сделать, например, проанализировав многочисленные известные утопии, созданные за долгие годы существования человечества. И более того, можно смело утверждать, что будущее покажется большинству из нас откровенно враждебным, то есть будет чуждо нашим представлениям, мыслям, идеям и желаниям. Оно их отбросит равнодушно и без сожалений, заменив своими выдумками, настолько диковинными, что мы, до поры до времени, не способны будем даже представить, что такое вообще возможно. А вопрос, зачем нужны такие выходки судьбы, останется без ответа. Наши сокровенные мечты о неизбежном приоритете прогресса и идеальном обществе, в котором социальные проблемы будут успешно решены, всего лишь приятное заблуждение.

Замечательная иллюстрация страха перед будущим появилась в интервью Михаила Левитина, которое он дал Леониду Костюкову [2].

Л.К. С этой точки зрения все более или менее счастливо. У нас нет будущего, потому что его нет в принципе.

М.Л. Его нет в принципе.

Л.К. Да, тогда все хорошо.

М.Л. Как, впрочем, оказывается, что существуют приятные вещи — неминуемое прошлое. Вот такая иллюзия, замечательная иллюзия — прошлое, прошлое. А будущее — это абстракция, это ничто.

Л.К. Когда оно будет?

М.Л. Я даже думать об этом боюсь. При слове «будущее» я просто вздрагиваю. Мое ли… Мне даже за детей страшно, за любых детей, в любом уголке Земли. Какое будущее? О чем мы говорим. Прошлое — да. Прошлое — мама, папа, детство, хотя бы это. А какое будущее? О чем вообще мы разговариваем? Честно вам сказать, Леня, я с ума сойду, если буду думать о таком кошмаре.

Л.К. Этот ответ меня абсолютно устраивает.

М.Л. Вы сейчас затронули этот вопрос. А я сижу и думаю, что это такое, что ж ты так отвечаешь?! Ты отвечаешь, потому что тебе исполнилось энное количество лет, раздражающий тебя факт сокращения материи твоей — раздражающий меня очень-очень, он меня убивает! — или ты говоришь потому, что всегда так думал? Я всегда так думал. У меня даже такая эпитафия, придуманная мной лет 30 назад:

«Очень любил прошлое, равнодушно относился к будущему, и с удовольствием жил в настоящем».

На самом деле будущее не плохое и не хорошее, оно — чужое. Нетрудно заметить еще одну важную особенность нашего отношения к будущему, придется признать, что не оно враждебно нам, а это мы изо всех сил сопротивляемся его наступлению. Так было всегда. Потому что рано или поздно приходит понимание того, что все, что считалось актуальным и прогрессивным, со временем устаревает и становится тормозом в развитии человеческого общества. С возрастом люди становятся консервативнее. Конечно, неприятно сознавать, что мы со своими замечательными идеями и предложениями оказываемся препятствием на пути прогресса.

Характерно наблюдение Льва Рубинштейна [3]:

«Мне кажется, что повседневная частная и общественная жизнь на фоне бесконечных шуток-прибауток про «конец света» выглядит все-таки несколько иначе, чем без «конца света». То есть этот «конец света», как бы ни резвились люди по этому поводу, все же протекает в подсознание и исподволь диктует особые модусы поведения. И люди начинают совершать иногда бездумные поступки, — благородные или подлые, — как бы имея в виду, что будущего все равно нет, а потому и последствий никаких не будет» .

Мы не заслуживаем даже того, и это особенно обидно, чтобы считаться противниками будущего. Будущее не замечает наших усилий, оно относится к нам абсолютно равнодушно.

Нам остается только смириться с тем, что будущее наступит, хотим мы этого или нет. Не спросив нашего разрешения, не учитывая нашего мнения, не обращая внимания на наши протесты и попытки повлиять на него.

Что же нам остается?

Общего совета нет. Изменения происходят незаметно, они накапливаются годами. Может быть и правы люди, которые советуют не обращать внимания на наступление будущего. Призыв стараться жить сегодняшним днем и по мере возможности приспосабливаться к неизбежным переменам обязательно найдет своих сторонников. Но фантастам и людям, склонным к научным исследованиям следует скрупулезно отслеживать ростки будущего, уже сейчас дающего о себе знать в повседневной жизни. Не потому, что это поможет нам лучше вписаться в «дивный новый мир». Вовсе нет. Просто это интересно.

Нет ничего странного в предположении, что любой человек сталкивается с будущим. Но взаимодействие с ним настолько сакральная тема, что люди стараются не обсуждать ее без необходимости. Говорят, конечно, но с некоторым душевным трепетом. Словно речь идет о смерти. Или стараются делать вид, что их интересует что-то другое.

Показательным примером является повесть Тэда Чана «История твоей жизни» [4], позднее экранизированная под названием «Прибытие».

На Землю прилетели инопланетяне. Для установления контакта необходимо обеспечить обмен информацией и научиться понимать друг друга. Приглашенная женщина-филолог сумела быстро разобраться с чужим языком, это было совсем не просто. Звуки, издаваемые пришельцами, не имели отношения к передаваемой информации, так что приходилось оперировать видимыми символами (для людей это письменность). Но и этого мало, оказалось, что способ существования пришельцев самым решительным образом отличается от человеческого. Как бы это сказать, они живут не в настоящем, а сразу в прошлом, настоящем и будущем. Для них понятия времени не существует. Это отразилось на их языке. Любое предложение пришельцев содержало «знание будущего». Что это значит, понять трудно, но женщина-филолог настолько глубоко освоила чужой язык, что научилась думать со «знанием будущего». В фильме этот подарок она получила от пришельцев за «хорошую работу». Началось все с того, что филологу стали сниться сны про какую-то девочку. Эпизоды, в которых появляется ребенок, позволили сделать вывод, что это не рожденная еще ее дочь. Весть из будущего. Настораживает несколько однобокое знание о будущем — про девочку филолог знала все, от рождения до ее смерти от какой-то страшной болезни. А про инопланетян нет. Пришельцы, между тем, добились того, что все земляне помирились и не стали устраивать очередную мировую войну. После чего, с чувством выполненного долга, отбыли в свои края.