Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

— Что конкретно?

— Ну, эта тягомотина с регистрацией.

— А что такое? Вас же не удивляет, что приходится регистрироваться в Москве? Не вижу принципиальной разницы. Для наведения элементарного порядка иногда приходится использовать непопулярные методы.

— Может быть, может быть…

— Проезжайте, мы вас больше не задерживаем.

Я был искренне удивлен, во время моего последнего посещения деревни ни шлагбаума, ни регистрации не было. Неужели Гольфстримов перешел от слов к делу?»

Остается только догадываться, как широко в будущем будет реализовываться идея возрождения общин. Но уже сейчас видно, что желающих обустроить свою жизнь по собственным понятиям более чем достаточно. Среди религиозных фанатиков, утопистов и представителей меньшинств.

Неужели нельзя предположить, что в будущем появятся общины, возникшие на других основаниях? Мы не можем утверждать, что нам известны все возможные формы общин. О некоторых мы и сейчас ничего не знаем, какие-то еще только появятся со временем.

Не могу спорить. Но люди так устроены, что они не способны долго хранить в тайне информацию о любых социальных экспериментах. Если бы существовали, о них бы обязательно стало известно.

Сейчас, может быть, их еще нет. Но почему бы им не появиться со временем? Если мы не можем предсказывать будущее (с этим я согласен), то, значит, не исключены странные выверты социума, которые могут привести к возникновению человеческих объединений, основанных на принципах нам пока неизвестных.

Сомневаюсь. Социальные связи консервативны и, как правило, предсказуемы. С начала веков они основаны на простых человеческих желаниях. Люди объединяются, если им выгодно, если это приближает их к достижению какой-то общей цели. Общины, следовательно, — способ обойти устоявшиеся общественные стереотипы, которые делают их жизнь проще.

Правильно ли я понял, что речь идет о соблюдении прав каких либо меньшинств?

Не обязательно. Большинство меньшинств, пусть это и звучит парадоксально, есть органическая часть социума. За права можно бороться только с людьми, которые их нарушают, для этого нужно существовать в едином обществе. Общины, напротив, предполагают «раздельное» существование. И разрыв человеческого общения и любых других коммуникаций (идейных, информационных, философских, экономических). Противниками могут быть только люди, с которыми поддерживаются отношения.

Значит ли это, что общины могут возникнуть только после того, как в обществе образуется достаточно большая группа людей, образ жизни которых будет существенно отличаться от привычных, и при этом они смогут обеспечить свой суверенитет и оградить своих членов от стороннего влияния?

Такие попытки известны. Например, социалисты-утописты. В XIX веке были предприняты попытки под влиянием идей Сен-Симона, Фурье и Оуэна организовать общины, неудачные, правда. Оказалось, что одних ярких идей для создания автономных поселений недостаточно, Необходимо еще пресечь контакты с внешним миром и перекрыть источники информации.

Есть исключения. Внутри открытого общества могут благополучно существовать национальные общины. Они будут поддерживать исторически сложившиеся традиции, что неизбежно приведет к расхождению с официальными представлениями. Понятия их жизни не будут совпадать с законами остального общества.

Соглашусь. Но национальная обусловленность будет играть роль своеобразного ограничителя, тормозящего контакты с внешним миром. Любая информация будет восприниматься членами общины с искажениями. Можно считать это природным ограничителем.

Наверняка есть и другие поводы для возникновения устойчивых групп — будущих зародышей общин.

Установить это можно, внимательно присмотревшись к принципам построения современного общества.

В истории известны случаи, когда понятия становились на время важнее законов даже в самых, казалось бы, демократических странах. Один из самых ярких примеров подобной подмены — период маккартизма в США [113]. Возможен ли рецидив, покажет будущее.

«Свое название течение получило от фамилии Джозефа Маккарти (Joseph McCarthy, 1908–1957), который был сенатором США от штата Висконсин в 1947–1957 годах.

9 февраля 1950 года на митинге в городе Уилинге (Западная Вирджиния) сенатор Джозеф Маккарти заявил: «Я держу в руках список 205 лиц, которые известны государственному секретарю как члены коммунистической партии и которые, однако, продолжают работать и формулировать политику госдепартамента». Затем список был пополнен еще тремя тысячами американских чиновников. После проверки книжных фондов публичных библиотек было изъято около 30 тысяч наименований книг прокоммунистической направленности.

Позже Маккарти стал главой сенатской подкомиссии по расследованиям. Совместно с Комитетом по антиамериканской деятельности представителей Конгресса США и ФБР он занимался проверкой личного состава правительственных учреждений и свидетельств о предполагаемых связях чиновников с коммунистами. На основе материалов ФБР были проведены политические расследования и слушания о «проникновении коммунистических агентов» в профсоюзные и фермерские организации, СМИ, университеты, Государственный департамент и армию. Мишенью маккартистов были либеральные деятели, сторонники Нового курса Франклина Рузвельта, интеллигенция».

«Сторонники Маккарти видели в нем преданного патриота и блюстителя духа истинного американизма, но многие рассматривали сенатора из Висконсина как безответственного охотника за ведьмами, который подрывал национальные традиции гражданских свобод».

«В 1954 году, когда слушания в конгрессе стали транслироваться по общенациональному телевидению, стало очевидно, что деятельность Маккарти дискредитировала высшие государственные органы США. Тогда же он попытался обвинить в подрывной деятельности министра обороны и руководство вооруженных сил США. В августе 1954 года был создан сенатский комитет по расследованию деятельности самого Джозефа Маккарти, он был освобожден от руководящих постов».