Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

Вот, например, что написал Максим Кантор [107]:

«Механизм российской истории устроен так, что для того, чтобы происходило движение, надо иметь два работающих двигателя: государственное строительство и общинный договор. Эти двигатели представляют разнонаправленные силы, находятся в комплементарном взаимодействии — корректируют друг друга».

Община в России выполняла прозаическую задачу — обеспечивала сбор податей. После отмены крепостного права стала выполнять функции собственника земли. То есть, подменяла собой помещика. Основная задача — сбор налогов. Так что говорить о том, что государство и община представляли разнонаправленные силы — неверно, поскольку это противоречит фактам. А уж утверждение о корректировке деятельности друг друга — это нонсенс. Представил, как староста приходит к помещику и говорит: «Ваше желание надстроить третий этаж на вашем особняке, вызвало протест нашей общины, поскольку нарушает первоначальный архитектурный замысел и портит общий вид усадьбы». Забавно. Или вот еще. «Мы решили, что налоги, которые вы требуете, завышены, и на сходе постановили заплатить государству только треть, а еще решили сжечь вашу помещичью усадьбу, чтобы исчезли последние воспоминания о тяжелых временах крепостничества».

«Община — это необязательно крестьянский союз; община в России — это просто способ выживания народа вопреки внешнему закону; община — это форма частных договоренностей и обязательств, которые противостоят государственному регулированию; община — это кодекс поведения людей, которые не совпадает с формальным уголовным кодексом».

Очевидно, что развал государства, как привычного способа общественного устройства, обязательно приведет к многочисленным катастрофам. Оставшемуся населению придется искать «способ выживания». Законы действовать не будут, придется подстраиваться под понятия, следить за выполнением которых будут люди, обладающие силой и волей к власти. Право на насилие, которое принадлежит сейчас государству, перейдет в руки самозванцев, готовых карать несогласных. Получается типичная антиутопия, невозможная без диктатуры и тотального контроля.

Не дай вам Бог жить по понятиям. Я сталкивался с подобным подходом, уверяю вас, остались самые неприятные воспоминания. Неоднократно лишенный наследства. Встречал я и людей, склонных к диктатуре, как правило, люди опустившиеся, спившиеся, деградировавшие. Привыкшие жить по понятиям при пахане. Не удивлюсь, что и прочие люмпены, а сейчас их время, склоняются к жизни по понятиям. Но мне повезло, и я случайно побывал в среде настоящих рабочих. И я понял разницу между ними и люмпенами. Очень зауважал рабочих. Кстати, именно поэтому невозможен сейчас социализм. Люмпены, а их становится все больше и больше, плохая замена пролетариям, которых становится все меньше и меньше. Слова они, может быть, будут говорить те же самые, и лозунги держать в руках схожие, а продукт получится совсем другой. Потому что люмпены за понятия. Ну, и труд, естественно, презирают. Работать — позорно. В их понимании тот, кто работает, просто не умеет жить.

«Разрушенная крестьянская община перетекла в города и мимикрировала в интеллигенцию. Интеллигенция и есть городская община, она представляла общинную идею в 30-е — 70-е годы, это была городская среда с безусловным внутренним кодексом поведения».

«Основным вопросом российской истории сегодня является восстановление общинного сознания, а государственная машина восстановится сама — она питается общиной. Просто необходимо сделать так, чтобы общинная мораль победила корпоративную — и тогда Россия выживет».

«Но надо понять, что такое община. Община — это необязательно крестьянский союз; община в России — это просто способ выживания народа вопреки внешнему закону; община — это форма частных договоренностей и обязательств, которые противостоят государственному регулированию; община — это кодекс поведения людей, которые не совпадает с формальным уголовным кодексом».

Наверняка есть люди, считающие, что «здоровая» анархия «духовно развитых» людей, так называемое «гражданское общество», должно заменить государство. Это продолжение либеральной идеи о невмешательство государства в хозяйственную деятельность. Окучивание лохов не должно встречать отпора. Попытки отнять у государства право на насилие, неминуемо ведет к отмене любых правил и законов. Способствует возникновению тоталитарного тоталитаризма, когда «понятия и правила» будут диктовать узкие группы. Самый простой способ для этого согнать людей в общины. Максим Кантор писал [108], что ХХ век — время, когда меньшинства управляли большинством.

У многих аналитиков складывается излишне упрощенное представление о возможном развитии человечества. Они считают, что определяющим фактором, формирующим социум будущего, является научно-технический прогресс. Но будущее, как и настоящее, и прошлое, — это образ жизни и социальные связи между людьми. Все остальное важные, но опосредованные факты. Важно, как люди будут жить, а не какими новейшими гаджетами они будут пользоваться.

Футурологи, предсказывающие грядущие изменения, любят говорить о технических достижениях. По их представлениям, человечество изменится, если сбудутся их предположения. Например, прогнозы Рэя Курцвейла на ближайшие 25 лет в пересказе Ильи Хеля[109].

«К концу 2020 года очки будут проецировать изображения прямо на сетчатку. Десять терабайт вычислительной мощности (примерно столько, сколько у человеческого мозга) обойдутся в 1000 долларов.

К 2020-м большинство болезней исчезнет, поскольку наноботы станут умнее нынешних медицинских технологий. Нормальное человеческое питание можно будет заменить наносистемами. Тест Тьюринга будет проходиться постоянно. Самоуправляемые автомобили наводнят дороги, людям запретят самостоятельно ездить по автомагистралям.

К 2030-м годам виртуальная реальность станет на 100 % реальной по ощущениям. Мы сможем загружать собственный мозг/сознание к концу этого десятилетия».

Имеют ли эти предсказания отношение к будущему, которое нас ожидает? Весьма малое. Сбудутся они или нет, но на судьбах людей это отразится не очень сильно. Приборчики могут лишь усилить общие тенденции, но не изменить их. Все больше людей не могут пройти тест Тьюринга. Их мозг используется крайне редко и не по назначению. Как отличить от искусственного интеллекта человека, привыкшего действовать по заданному кем-то алгоритму? Государством, СМИ, телевизором, друзьями, социальными сетями, гражданским обществом? И что с того? Разве они от этого перестали быть полноценными людьми? Вовсе нет. Минимизируя свою деятельность, мозг человека продолжает выполнять главную свою роль: приспосабливаться к изменениям окружающей среды.