Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

И все-таки, предположим, что никто не собирается специально уничтожать людей. Элита обоснуется в своих поселениях, построенных по последним достижениям науки, предоставив остальному населению доживать свой век в трущобах. По их расчетам население, лишенное элиты, довольно быстро «погубит само себя» .

Осталось только придумать общественное устройство обитателям трущоб, которое бы позволило поддерживать определенный уровень жизни населения, способствовало его постепенному сокращению и надежно обеспечивало безопасность элитным поселениям [102].

Глобальная элита маниакально одержима мальтузианскими идеями ограничением рождаемости. Университеты имеют целые курсы «научного мальтузианства», на самые высокие в мире политические посты назначены радикальные сторонники ограничения рождаемости, ООН издаёт не просто меморандумы о регулировании рождаемости, но и призывает легализовать проституцию, гомосексуализм, наркотики и проституцию — одновременно призывая «закрыть все лечебно-исправительные учреждения принудительного характера для наркозависимых, ликвидировать учёт лиц, употребляющих наркотики, отменить проведение обязательных и принудительных тестирований на ВИЧ и запретить обязательное и принудительное тестирование на ВИЧ «работников секс-бизнеса»…»

Не лишними оказываются и «инициативы» населения.

Вот Андрей Нальгин размышляет, не является ли отказ от родительства в мире, где роботы вытесняют людей с рабочих мест, а дети перестают быть шансом на достойную старость, разумным решением [103].

«Уже никто не спорит с тем, что рождение ребёнка — долг похуже ипотеки. У той хотя бы размер обязательств определён и конечен, а вот с детьми всё совсем неоднозначно. Только первый год их жизни требует многих тысяч долларов в качестве начального взноса. Но дальше — больше. Начиная со всяких групп раннего развития, кружков и секций и заканчивая бременем бесполезного, но необходимого высшего образования, родителям приходится платить и каяться платить.

Женская самооценка начинает колебаться ещё во время беременности, достигая минимума как раз к счастливому часу деторождения. Затем, в первые полгода она подрастает немного. Но потом снова начинает падать. К трём годам жизни ребёнка самооценка его матери всё ещё остаётся ниже первоначального «базового уровня».

Это первый удар, а вот и второй. Параллельно падает субъективная оценка женщинами своего брака и своего супруга/партнёра. То, что раньше казалось источником счастья, перестаёт им быть. Наступает период разочарования в семейных ценностях, в близком человеке и даже в самой себе. В том числе и по причине появления подобных негативных мыслей.

Быть может, отказ от родительства — это как раз выход в современном мире, где роботы вытесняют людей с рабочих мест и дети перестают быть шансом на достойную старость? И, быть может, робот-ребёнок — вполне логичное и достойное продолжение тренда на роботизацию человечества?»

Раздаются и более смелые заявления. Например, философ из Принстонского университета Питер Сингер (Peter Singer) призывает [104]:

«Так почему бы нам не стать последним поколением на планете? Если бы мы все согласились на свою стерилизацию, тогда не потребовалось бы никаких жертвоприношений — мы могли бы праздновать наш путь в исчезновение!..»

Следует упомянуть популярное международное общественное движение — «свободные от детей» [105]. Широкое распространение подобных идей среди молодежи должно неизбежно сократить население.

«Childfree («чайлдфри») по-русски значит «свободный от детей». Данное течение зародилось в 1970-е годы в США в процессе массовых выступлений за права, свободы и равенство. Так была создана Национальная организация неродителей (NON), у истоков которых стояли две участницы феминистского движения, Эллен Пек и Ширли Радл. Смыслом деятельности организации стало донести консервативно настроенному обществу мысль, что женщина имеет право не рожать детей, если не хочет. чайлдфри что такое Данное заявление произвело значительное изменение в общественном сознании, ведь до этого считалось, что сознательный отказ от продолжения рода означает наличие недугов физического или психологического свойства. Смелое заявление двух активисток придало уверенность и другим женщинам, чувствовавшим то же самое, но не решавшимся сказать вслух. Организация НОН быстро стала популярной, а в 1980-х годах преобразовалась в движение чайлдфри».

Для достижения поставленной цели можно отказаться и от секса [106].

«Молодые люди в Корее все чаще выбирают жизнь в одиночку, в связи с этим популярность приобрела аббревиатура YOLO: you live only once — раз уж живешь только раз, то жить нужно для себя, а не для других или «для будущего».

Ничего удивительного, что рецепты, устраивающих элиту социальных построений для обитателей трущоб, пытаются отыскать в воспоминания о «светлом» прошлом. Страх перед будущим заставляет искать простые и ясные решения в исторических преданиях. Сделать это не так просто. Написал бы — невозможно, если бы не попытки, постоянно предпринимаемые в последнее время.

Как правильно отметил в своем комментарии по другому поводу Руслан Партыка, обращения к прошлому действуют безотказно:

«Социалисты всегда спекулируют на эмоциях, логика же заведомо проигрывает эмоциям. Начал логический разбор аргументов — всё, проиграл. Верните нам муку, которую ели наши деды — против этого аргумента логика бессильна. Это ж — ДЕДЫ, не хухры-мухры. То, что деды жрали такое, от чего у современного зелёного случился бы заворот кишок — никого не интересует. Что эти деды, в своей бескрайней экологичности, не доживали и до сорока, загибаясь от букета болезней примерно в том возрасте, в каком современный зелёный оканчивает учиться и начинает задумываться о семье — это тоже как-то оставляется в тени».

Можно вспомнить привычные стереотипы: раньше и небо было голубее, и трава зеленее, и мороженое вкуснее, и колбаса «Докторская» съедобнее (приходилось мне слышать и такое заявление). Так уж устроена человеческая психика — в памяти остаются только сильные, радостные воспоминания, все негативное забывается.

Статья М. Кантора, позволяет лучше понять возможное место человека в государстве будущего. Не знаю, станет ли актуальным со временем предложение о возрождении общин, но как одно из вполне возможных вариантов развития общества, оно заслуживает самого пристального внимания и обсуждения.

Подмечено точно, хотя и сумбурно. С одной стороны, государство с внятно проговоренной (хорошей, плохой — не важно) идеологией, с другой стороны — община с её кодексом, отчасти противопоставляющим себя государственному, но в то же время, и дополняющим его. Это стабильная система, в которой государственное насилие легитимно (хоть и не восторгает никого), при этом каждый имеет право на сопричастность к некой микрофронде.