Коллектив авторов - Опыт словаря нового мышления

Дальнейшее соревнование проявилось в форме постоянного маневрирования в области стратегии средств, которое Клаузевиц определил как самое благородное. Но в данном случае средства не имели военных целей. Апокалипсис стал воображаемым. Эти маневры «замораживали» у двух великих держав искушение почти мгновенного максимального развертывания, когда это становилось возможным (тогда как для Клаузевица это было только тенденцией, компенсируемой неизбежной продолжительностью войны и превосходством обороны над атакой). В начале 60-х годов, в эпоху межконтинентального оружия (открытую запуском спутника в 1957 году), и позже, в эпоху подводных ракет, национальные жизненные центры великих держав стали обоюдно уязвимы: передовые линии, способные только на неожиданный удар по жизненным центрам противника, становятся ненужными и даже опасными: так, американские базы ракет среднего радиуса действия в Турции, Северной Италии и Великобритании и советские базы на Кубе были демонтированы в результате карибского кризиса 1961 года.

За «стратегией массовых репрессий» (1954) следует на Западе стратегия гибкого ответа, сформулированная Кеннеди в 1962 году, и угроза эскалации становится более многообразной и дифференцированной. Союзники понимают, что гарантия их безопасности - пребывание под «зонтиком» ядерных лидеров (США и СССР) - стала сомнительной: одни ищут контргарантии по отношению к развертыванию советских ракет среднего радиуса действия, превращая Европу в заложницу путем накопления на ее территории тысяч американских paкет, т. н. тактических (особенно в ФРГ). Другие страны, как, например, Франция и КНР, решают в это время создать автономную стратегию национального устрашения (выход Франции из НАТО в 1967 году). Невозможность противодействовать ракетам ставит под сомнение превосходство обороны над нападением и заставляет обоих лидеров контролировать взаимный паралич простым счетом ракет, которые в нынешнее время можно наблюдать со спутника, не считая противоракетного оружия, тогда, впрочем, неэффективного (договор об ограничении антибаллистических ракет 1972 года). Устрашение как эффект мощного неотвратимого ответа (второго удара) на неотвратимую атаку противника (первый удар) приходит на смену обороне Клаузевица. Оно кажется более «сильным», чем тенденция «упреждения» первым ударом, которая занимает в ядерной стратегии место нападения у Клаузевица. Оборонительный принцип неограниченного накопления ракет был узаконен Договором ОСВ-1 и сделал возможной как качественную, так и количественную гонку вооружений, которые достигли к сегодняшнему дню небывалого, абсурдного разрушительного потенциала: в 1987 году 13873 американских стратегических боеголовок против 11044 советских, 9957 американских тактических боеголовок против 8877 советских как минимум и 13174 как максимум. Кажется, что это вызвано скорее интересами производителей оружия, чем военными соображениями.

Увеличение количества ракет, а затем и количества боеголовок (общее количество которых было ограничено переговорами по ОСВ) привело к тому, что нынешними запасами можно взорвать Землю несколько раз. В то же время точность попадания увеличилась от нескольких сотен метров до десятка метров, делая таким образом ядерный заряд ненужным, а попадание по мелким военным целям все более эффективным. Американская система привязки боеголовок к возможным целям насчитывает на территории СССР примерно 40 тысяч отдельных объектов. Словом, ядерная опасность, кажется, становится более оперативной и, следовательно, более конкретной. В самом деле, техническое качество вооружений, быстрота, с которой можно открыть огонь, и эффективность управления ракетами - все это увлекает стратегические замыслы, особенно американские, обратно к понятию «первого превентивного удара», который воплощается частично в развертывании «евроракет», находившихся на стратегической авансцене между 1979 и 1987 годами. Последовательное развертывание нового советского вооружения, предназначенного для более надежного закрепления Европы как заложницы (ОС-20), и американского оружия, позволяющего нанести удар по СССР из Западной Европы («Першинг-2» и крылатые ракеты), заставляет внедрять системы оповещения и автоматического пуска.

Европейское общественное мнение, которое до сих пор расценивало рост ядерного потенциала как абсурдную, но неизбежную форму мирного сосуществования, обнаружило, что добавление новых параметров (избыток боеголовок, возвращение к выдвижению на передовые линии, угрожая жизненным центрам противника, как в 1962 году, экстремальная быстрота введения в действие, хирургическая точность попадания) превращает новое оружие в опасность, которая независимо от политической воли к его использованию может возникнуть в результате цепочки человеческих или технических ошибок. Система военных блоков не может больше гарантировать безопасность своим европейским членам ничем, кроме обещания уничтожить их во время испытаний на Европейском театре военных действий. И тогда здравый смысл взбунтовался. Движение за мир в США и Европе, общественное мнение, не столь заметно выраженное в странах Восточной Европы, вызывают и поддерживают новую волну переговоров, начиная с Рейкьявика. Авария в Чернобыле напомнила ядерным стратегам, блуждающим в абстракциях своего предмета, что любой ядерный взрыв в Европе был бы политически и экономически катастрофическим. Во Франции общественное мнение было спокойнее, чем в ФРГ, хотя бы по той причине, что здесь не ожидалось ядерной опасности со стороны ближайших соседей. Нужно отметить, что французская ядерная стратегия устрашения сильного слабым посредством угрозы разрушить у врага эквивалент того, что может ввести в игру Франция, исключает всякую стратегию противодействия и любые ядерные баталии. Таким образом, ядерное устрашение Франции никогда не вылилось в крупные цифры: его принцип заключается в ограничении средств ядерного устрашения на самом низком уровне. Еще и сейчас оно образует возможную модель, к которой могло бы стремиться массовое сокращение гипертрофированных арсеналов двух великих держав. Франция заинтересована в сохранении запрещения на противоракетное вооружение и в демилитаризации космоса, тем более что продолжение курса на вооружение в идеях СОИ («стратегическая оборонная инициатива», или, по-иному, «звездные войны») поставило бы в опасность ее собственную автономию и снова вернуло бы количественную гонку. Эта умеренность - база французского консенсуса.

Общественное мнение на Востоке, как и на Западе, особенно мнение последних поколений, подводящих итоги 43-летней двусторонней гонке ядерных вооружений, толкает свои правительства на переговоры, цель которых устранение возможности не только ядерной катастрофы, но также и технико-экономической катастрофы, которую гонка вооружений на самом деле несет всему миру.