Коллектив авторов - Опыт словаря нового мышления

Ален Турен

Очень долго индивидуализм рассматривался как продукт новейшего времени и противопоставлялся социальной интегрированности так называемых традиционных обществ. Соответственно, для его характеристики использовалась экономическая терминология. Человек, стремящийся путем рациональных действий получить как можно больше с меньшими затратами, был назван «человеком экономическим» (гомо экономикус). Тот же, кто ставил свои религиозные или политические убеждения, свои семейные или профессиональные привязанности выше материальных убеждений, считался скорее коллективистом, чем индивидуалистом. Но вокруг этой центральной фигуры индивида, отстаивающего свои интересы в мире конкуренции, сложился гораздо более емкий образ человека, в котором стремление к личному благополучию оказалось совмещенным со свободой политического выбора и со всей совокупностью прав человека.

Сегодня на место этого оптимистически привлекательного образа индивидуалиста нередко выдвигается более пессимистический образ человека, противостоящего централизованной власти и всей системе управления и манипулирования экономикой и культурой. Этот образ не только нашел своих защитников. На еще более пессимистической ноте возвеличивается непостоянство его взглядов как личности, свободной от религиозных и коллективистских убеждений, которые якобы несут угрозу индивидуальным свободам.

Эта либеральная, скажем, даже анархистская концепция индивидуализма неизбежно вызывала два основных возражения. Во-первых, поскольку все люди являются членами какого-либо коллектива - по профессиональной принадлежности или по месту жительства, по национальному признаку или как участники тех или иных движений и организаций, - то человек, взятый сам по себе, в его противопоставлении коллективу, представляется всего лишь жалким отщепенцем, протест которого против принуждений коллективной жизни респектабелен по форме, но весьма ограничен по своим возможностям. Во-вторых, индивид с его свободой выбора отнюдь не является ни человеком разумным, ни хозяином самому себе. Его скорее можно сравнить с песчинкой, он объект рекламы и пропаганды. Более того, он всего лишь псевдоактер, роль которого практически полностью определена его местом в обществе, хотя он при этом уверен, что больше других свободен от всякого принуждения и не находится ни под чьим влиянием. Психология и особенно психоанализ освободили нас от иллюзий своего «я» в той же мере, в какой литература и живопись низвергли портрет, который восторжествовал как жанр в эпоху великих побед классического рационализма. Наш век был богат речами в защиту личности, но эта защита никогда не отделялась от призывов к сплочению либо в национальных, либо в религиозных общинах. И новые социальные движения вряд ли обрели право на существование, если бы защищали интересы отдельных индивидов, а не групповые интересы категорий лиц. Поэтому напрашивается вывод о том, что в обществе, где одновременно господствуют и крупные организации производителей и потребителей, и массовая культура, и постоянно растущий бюрократически-принудительный аппарат, эта форма индивидуализма сдает свои позиции. Итак, индивидуализму должен быть придан иной смысл, если, конечно, есть желание избежать такой ситуации, когда он изживет сам себя и превратится в ширму для абсолютной власти, которая заинтересована в ликвидации всех промежуточных групп ради упрочения своего господства над обезличенным обществом.

Наступление новых времен не только привело к замене религиозного и коллективистского подхода подходом индивидуально-утилитаристским. Произошла интериоризация критериев моральной оценки путем замены закона всевышнего законом индивидуального сознания. Место уважаемого всеми миропорядка заняли права человека, который первоначально был задуман как гражданин, затем, в период бурного развития индустриального общества, стал называться трудящимся, а сегодня рассматривается и отстаивается вне связи с какой-либо его особой ролью как некая способность к утверждению своей индивидуальности перед лицом экономических и политических властей, распространивших свое господство уже не только на вещи и машины, но и на информацию, язык, идеи. Именно с появлением новой формы господства, все более и более откровенно подчиняющего себе личность и культуру, первостепенное значение приобретает защита субъекта, его естественного права на самовыражение и отстаивание своей индивидуальности. Отсюда новизна постановки вопроса о правах человека и воздействие этических принципов на отношение к техническому прогрессу, который самым непосредственным образом содействует трансформации человеческого существа как в биологическом плане, так и с точки зрения его социально-культурных ценностей.

Таким образом, выдвижение проблемы индивидуализма на одно из центральных мест объясняется тем, что в одном слове сожительствуют две все более и более отдаляющиеся друг от друга реальности и даже два образа действия, из которых один с легкостью подчиняется диктату центральных властей, а другой ему противится. Индивидуализм не является принципом, главенствующим над социальной жизнью и ее конфликтами. Он служит почвой, на которой развиваются эти конфликты, причем настолько питательной, что сразу же обрастает новыми социальными и даже политическими характеристиками, не имеющими ничего общего с действительностью. Еще более тесно эти два противоположных толкования одного и того же слова увязываются в силу того, что самоутверждение субъекта неотделимо от разрушения «я», к чему ведет наше новое время. Разрушение создаваемых и передаваемых из поколения в поколение социальных ролей, норм культурного обмена и утвердившейся социальной иерархии уничтожает «я» и может привести к дюркгеймовской аномии. Но именно это разрушение позволяет индивидуальному и коллективному актеру отказаться от эмпирического самосознания в пользу нормативного сознания, позволяет заявить о себе не фактом своего существования, а своей волей как личности. Пример. С отказом женщине в ее роли, с разрушением этой роли появились одновременно и порнография, превратившая женщину в лишенный социальной значимости объект сексуальных вожделений, и феминистские движения, призывающие к признанию женщины как субъекта своей собственной сексуальности, к уважению ее личной жизни в целом. Понятие индивида не является более синонимом эмансипации, оно все больше становится ширмой для всяческого принуждения к конформизму перед лицом сил, господствующих в социальной жизни. Напротив, главный принцип новых социальных движений заключается впредь в понятии субъекта. Этот принцип ставит в качестве цели коллективных действий обеспечение большинству людей возможности жить своей собственной жизнью, на высшем уровне проявления индивидуальности.