Коллектив авторов - Опыт словаря нового мышления

Разочарование после достижения независимости привело к тому, что многие руководители прибегли к новой форме терроризма, чтобы бороться с теми, кто в их глазах нес ответственность за трудности, экономическую отсталость, растущий разрыв между бедными и богатыми странами, то есть с американским империализмом и его союзниками. Вместе с тем Иран практиковал терроризм против тех, кто предпочитал поставлять оружие Ираку, в частности против Франции.

В ливанском конфликте цели сирийских руководителей были локальны: добиться господства в Ливане, а затем в Палестине и восстановить арабское единство, хотя бы на Среднем Востоке; у Каддафи более широкие цели, он недвусмысленно ставит государство на службу экстерриториального терроризма. Терроризм Хомейни имел еще более широкие цели и опирался на средства Ирана, действующего во имя ислама: это новая форма войны против господства западной цивилизации.

Можно отметить, что западные государства проявляют бдительность, когда речь идет о противостоянии коммунистической или советской опасности, но всегда оказываются растерянными и застигнутыми врасплох глобальной угрозой со стороны интегристского ислама. Правда и то, что ислам наносит удар демократиям в уязвимое место: западные руководители готовы пойти на любую капитуляцию, чтобы не потерять рынок, увеличить прибыли, доказать, что они хорошо управляют, завоевать таким образом голоса избирателей и удержаться у власти…

А когда интегризм, опираясь на терроризм, бросает вызов самим основам демократии (дело Рашди), угрожая самой ее сути, Запад предпочитает даже отречься от своего законодательного права, от осуждения шантажа, уступая мусульманскому сообществу роль арбитра по делу о бесчинствах его собственных членов, - поразительный реванш ислама, лишенного в прошлом своего лица западной цивилизацией, а сегодня с помощью терроризма вынуждающего ее отказаться от защиты собственных ценностей.

Жак Жилард

Вначале обратимся к истории. Профсоюзы зародились в капиталистическом, индустриальном обществе и, по-видимому, исчезнут вместе с ним. Конечно же, рабочие и в докапиталистическом обществе не были разрозненны. Скорее наоборот, они входили в состав системы социальной и профессиональной солидарности, образовавшейся вокруг корпораций. Они принадлежали к профессиональной организации, а внутри нее к социальной ступени, состоящей из рабочих и товарищей. Отсюда появились товарищества («компаньонажи»), которые были и религиозными братствами и содружествами, обществами взаимопомощи и орудиями борьбы.

В течение XIX века товарищества постепенно прекращали свое существование по мере развития профсоюзов, а традиционное ремесленничество вытеснялось современными предприятиями.

Зарождение профсоюзного движения связано с потребностями рабочих, столкнувшихся с капитализмом, равнодушным к проблемам гуманизма, осуществляющим в кратчайшие сроки простейшее накопление, еще не познавшим, что покупательная способность рабочей силы является для промышленного производства наилучшим гарантом и наиболее верным рынком сбыта. Нужно было сопротивляться этому необузданному, беспощадному, «дикому» капитализму, и именно поэтому одновременно в Великобритании, Франции и Германии возникли настоящие общества сопротивления, основанные на взаимопомощи, взаимовыручке и на жгучей необходимости организовать единый фронт пролетариев против нанимателей. Но рабочий чувствовал себя ущемленным не только в экономическом плане; он чувствовал культурное отчуждение, так как живая рабочая культура не признавалась обществом. И наконец, рабочий был бесправен в политической жизни. В вышеуказанных странах всеобщее избирательное право является одновременно демократическим и социальным завоеванием, достигнутым объединенными усилиями рабочих и прогрессивной части буржуазии. Когда политическая власть перешла к парламенту, встал вопрос о парламентском рабочем представительстве. Во Франции - «Манифест 60-ти» (1864 г.), в Англии - образование лейбористской партии считается одним из самых знаменитых ответов рабочих на созданное зарождающимся капитализмом положение. Теория социализма, попытавшаяся дать глобальное объяснение эксплуатации пролетариата и условий его освобождения, появилась гораздо позже и только в Германии, где из-за позднего развития капитализма теория догнала практику, профсоюзное движение и социализм развивались одновременно во все более тесном союзе, хотя и не стирая характерных черт друг друга.

Общим во всех этих феноменах является то, что профсоюзное движение есть специфическое создание рабочего класса, и то, что его основная черта - независимость. Все произошло, как если бы рабочие использовали свое отчужденное положение и направили его как оружие против своих врагов. Это проявляется по отношению к промышленной системе, другим социальным группам, господствующей культуре, к политическим организациям буржуазии и, наконец, но не в последнюю очередь, к государству. Профсоюзное движение является имманентной организацией рабочего класса. Каждый раз, когда оно предоставлено само себе, освобожденное от врагов и защитников, рабочее и профсоюзное движение возвращается к независимости точно так же, как утка возвращается в свою лужу. Даже сегодня мы видим, что основным требованием профсоюзов, спонтанно выражающимся в коммунистических странах, например в Польше, является требование независимости. В то время как социализм привык оценивать свои различные проявления по схеме «реформизм - революция», профсоюзы всегда исходили из схемы «независимость - подчиненность». Социализму необходимо называться пролетарским, потому что у него могут быть буржуазные вариации, у профсоюзов такой проблемы нет. Говорить о пролетарском профсоюзном движении - тавтология, потому что перед лицом противника профсоюз является рабочим классом в действии.

Возникает вопрос: правомерно ли называть профсоюзами организации, которые были созданы вне условий промышленного капитализма? В ряде тоталитарных и авторитарных стран разного толка, в том числе в «третьем мире», созданы имитирующие модели массовых рабочих организаций, которые являются орудием мобилизации пролетариата для достижения назначенных правящей партией и государством целей. Не будем судить о правомерности создания таких организаций, но совершенно ясно, что они сознательно отделены от понятия независимости, они являются просто органами управления массами: таким образом, они не в состоянии выполнять описанную выше функцию сопротивления.

Вот почему довольно трудно и совершенно бесполезно проводить сравнение между профсоюзным движением капиталистической системы, которое родилось исторически в борьбе с ней внутри самого рабочего класса, и профсоюзным движением стран социализма, являющимся органом мобилизации масс на выполнение поставленных коммунистической партией задач. Конечно, в последнем случае профсоюзы иногда и обеспечивают защиту интересов трудящихся, но это происходит случайно и не является основной задачей; и наоборот, иногда профсоюзы в капиталистических странах оказываются захваченными господствующей идеологией и начинают рассуждать с точки зрения управляющих, а не управляемых. В этом случае они теряют авторитет.