Владимир Шохин - Философская теология: дизайнерские фасеты

Его произведение «Ньяя-варттика» («Толкование ньяи») занимает системообразующее место в школьной традиции ньяи — важнейшего направления брахманистской философии, разрабатывавшего теорию аргументации, теорию познания, натурфилософию и сотериологию. Это — третий по историческому порядку ее текст — после базового текста «Ньяя-сутр» (ок. III–IV вв.), приписывавшегося легендарному риши Готаме, и нормативного комментария к нему «Ньяясутра-бхашья», написанного уже вполне историческим выдающимся философом Ватсьяяной (ок. IV–V вв.) [53] Подробное обоснование приведенной датировки соответствующих текстов представлено в нашем исследовании: [Ньяя-сутры. Ньяя-бхашья, 2001, с. 79–90, 114–121]. . По своему жанру «Ньяя-варттика» относится к субкомментариям: ее формальной целью было истолкование комментария Ватсьяяны. Но на деле Уддйотакара предлагает и самостоятельное, «первичное» истолкование положений самих «Ньяя-сутр», нередко и полемизируя с Ватсьяяной. Датировка его деятельности, как и большинства других брахманистских философов где-то до X в., определяется только из косвенных источников. Прежде всего, из наличия или отсутствия полемики с теми или иными значительными буддийскими философами (вспомним о специфическом полемическом этосе индийской философии — см. выше), чьи сочинения, благодаря их переводам на китайский, датируются гораздо лучше, а также из ссылок в тех «нефилософских» брахманистских текстах, которые также по тем или иным причинам датируются лучше.

То обстоятельство, что Уддйотакара цитируется в драме «Васавадатта» Субандху — как спаситель ньяи от буддистов — позволило считать крупнейшему американскому исследователю и историку индийской философии К. Поттеру, что «Ньяя-варттика» не могла быть написана раньше 705 г. Он также считает, что Уддйотакара знал сочинения основателя школы буддийской эпистемологии Дигнаги и крупнейшего вайшешика Прашастапады, писавших, по его мнению, соответственно, в начале и в первой половине VI в. Существенно важным в этой связи является вопрос о знакомстве наяика с преемником Дигнаги знаменитым Дхармакирти (К. Поттер датирует его писания ок. 640 г.). Если буддийские трактаты по теории аргументации «Вадавидхи» и «Вадавидхана», которые критиковал (как и все буддийское) Уддйотакара, принадлежали (как полагали некоторые историки индийской логики) Дхармакирти, то «Ньяя-варттику» можно поместить во вторую половину VII в., но более поздние историки индийской философии авторство Дхармакирти в данном случае не признают. В итоге К. Поттер, критически рассматривая мнения таких авторитетов, как Г. Джха и Э. Фраувалльнер, и солидаризируясь с П. Туксеном и некоторыми другими, предлагает считать акмэ Уддйотакары первую половину VII в., а позднее предложил и более точную ориентировочную датировку для «Ньяя-варттики» в виде 610 г. [54] См.: [Potter, 1977, p. 303–304; Potter, 1995, p. 238]. Кроме этого, очень подробного сочинения, ему ничего не приписывается. Другие сведения о нем (на сей раз автобиографические) весьма скудны. В колофоне своего произведения он называет своей «резиденцией» Шругхну, которую в настоящее время идентифицируют как район Ямуна-Нагар в маленьком североиндийском штате Харьяна (близ Пенджаба). Называет он себя и «учителем пашупатов», указывая тем самым на преданность шиваизму. Согласно же комментатору «Ньяя-варттики» (и еще многих других сочинений других философов) Вачаспати Мишре (IX–X вв.), Уддйотакара происходил из брахманской семьи Бхарадваджей [55] Potter, 1977, p. 303. .

Некоторые индологи критиковали Уддйотакару за казуистичность и увлеченность полемикой с буддистами, в ходе которой он подчас не совсем корректно излагал позиции оппонентов ради их опровержения. Однако это не помешало одному из первых исследователей ньяи Г. Рэндлу назвать его произведение «одним из величайших в мире трактатов по логике» [56] Randle, 1968, p. 35. . Да и в рамках самой полемике он решал позитивные задачи. Например, оспаривая концепцию умозаключения Дигнаги, который полагал, что правильное умозаключение с необходимостью предполагает возможность применения и положительных примеров [57] Если взять классический индийский силлогизм, положительным примером для отстаивания тезиса о том, что где дым, там огонь, может служить дымящийся очаг. и отрицательных [58] В этом же случае отрицательным примером может служить констатация того, что на озере нет дыма. , наяик настаивал на том, что можно строить совершенно правильные умозаключения, к которым применимы только «положительные» примеры или только «отрицательные». Так, благодаря Уддйотакаре в индийской логике установилось трехчастное деление умозаключений на допускающие оба класса примеров (anvayavyatirekin), только положительные (kevalänvayin) и только отрицательные (kevalavyatirekin). Точно так же «позитивные» положения о существовании Ишвары и его атрибутах следуют у наяика из опровержения позиций антитеизма (ниришваравада).

Ко времени написания «Ньяя-варттики» индийский антитеизм активно проработал уже в течение более, чем тысячелетие, вовлекая в свою орбиту различные философские направления. Более других здесь заявили о себе настики [59] Nāstika — «тот, кто говорит, что не есть», «отрицатель». — те, кто не признавали авторитет сакрального Ведийского корпуса текстов и санкционированный им брахманистский ритуально-социальный порядок. Речь идет, прежде всего, о буддистах, но также о джайнах, адживиках и материалистах. Но со временем с ними солидаризировались и некоторые астики [60] Âstika — «тот, кто говорит, что есть», «утвердитель». - полубрахманистская по своему происхождению санкхья [61] Аргументы многих индологов начиная с Р. Гарбе в пользу изначальной близости санкхьи и буддизма (к которым во второй половине ХХ в. стали относится преимущественно скептически) были систематизированы и дополнены в публикации [Шохин, 1985]. и ортодоксально брахманистская миманса. Один из первых значительных выпадов против прототеизма засвидетельствован в буддийской «Брахмаджала-сутте», где «безосновательная вера» (опирающаяся на традицию) демонстрируется на примере разоблачения самой идеи Миросоздателя, в которого верят как в того, кто есть «Брахма, Великий Брахма, всемогущий, самовластный, всевидящий, всесильный, господин, деятель, созидатель, лучший, распределитель жребиев, владыка, отец всего, что есть и что будет», которым «созданы эти существа». И здесь же было предложено даже выявление генезиса самой этой веры в него — как заблуждения некоторых аскетов, которые «неправильно вспоминают» (используя специальную психотехнику) свои самые ранние «пренатальные существования» — в виде неких существ, якобы созданных неким Первосуществом (тогда как «на самом деле» оно лишь раньше них обосновалось в пустующем «дворце Брахмы» после очередного разрушения мира) [62] Дигха-никая I.17–18. Образ Миросоздателя и прямо высмеивается в тех пассажах «Кеваддха-сутты» и «Паттика-сутты», где приведенное самоопределение влагается в уста самого Брахмы, признающего полное превосходство над ним Будды и его последователей — Дигха-никая I. 220–221, III. 29–30 (здесь и далее римские цифры указывают на том, арабские — на страницы изданий серии Pali Text Society. . Впоследствии буддисты разработали и основные теоретические аргументы против существования Ишвары, которые можно было бы классифицировать следующим образом: