Эдвард Бэнфилд - Моральные основы отсталого общества

На город, можно сказать, надвигается структура современного индустриального общества с партиями, с профессиональными ассоциациями, с политиками, которые приходят со стороны. По отношению к этой структуре необходимо как-то определяться, в то время как у людей еще не сформировались ни новые ценности, ни новые представления о мире и способах взаимодействия с ним, а старые в новых условиях ни на что не годятся. Кроме того, это общество находится в ситуации двойного экономического кризиса: это послевоенный экономический кризис, который к тому же в этой конкретной местности усугубляется тем обстоятельством, что традиционный сельскохозяйственный образ жизни просто переживает упадок в процессе индустриализации. Сельское хозяйство, в котором заняты жители городка, из флагмана становится самым отсталым сектором экономики, привычные экономические стратегии перестают кормить.

Трудно сказать, встроены ли концентрация на выживании, оппортунизм и импульсивность в структуру ценностей описываемого общества так глубоко, как об этом пишет Бэнфилд, – может быть, это просто следствие очень длительного периода экономических трудностей, военного и послевоенного, и слома довоенной структуры общества. Автор говорит о страхе перед соседской завистью, приводя этому яркие примеры: люди прячутся от соседей, когда проносят в дом куриное яйцо или кусок колбасы. Учитывая, что речь идет о семьях с детьми, эти примеры могут многое сказать нам о том, в каком экономическом положении находятся эти люди. Эта бедность такова, что в обществе просто нет горизонта ценностей, нет, образно говоря, доступа к следующим уровням пирамиды Маслоу.

При всех ограничениях, значение подхода Бэнфилда в качестве исследователя институтов заключается в том, что он рассматривает их как общественные структуры, способствующие координации между людьми. Он понимает социальный капитал весьма современным образом: как, с одной стороны, рутинные практики, нормы, ценностные установки, взгляд на мир, которые способствуют кооперации «ради общего блага», а с другой – как достаточное количество продуктивных связей между людьми, чтобы эта кооперация стала возможной. Среди причин «отсталости» Бэнфилд называет неспособность институтов этого общества обеспечить достаточный уровень сотрудничества и координации. Если люди не доверяют друг другу, завидуют и боятся зависти окружающих, склонны к обману в отношении практически всех, сосредоточены на благе исключительно собственной семьи – это приводит к глубокой стагнации. Бэнфилд оказался прав если не в диагнозе, то в прогнозе: отставание южной Италии не преодолено до сих пор.

Перед нами влиятельная книга и новое слово в институциональной теории, а кроме того, это фактически антропологическая работа – пусть и выполненная не антропологом, со всеми ограничениями авторского подхода, – сохранившая для нас картину жизни в итальянском городе 50-х годов прошлого века глазами институционалиста с системным и острым взглядом. И все-таки эта книга незаслуженно льстит нам, потому что мы гораздо больше похожи на автора, чем на его респондентов. «Ах вот почему они настолько хуже меня!» – радостно воскликнет университетский читатель, который увидит их «моральную отсталость». Но собственно сделанное Бэнфилдом антропологическое описание не теряет своего значения, даже если вы не соглашаетесь ни с его интерпретацией, ни с несколько высокомерной общей позицией автора. Сегодня, когда институциональный подход к осмыслению реальности стал общим местом, главная ценность этой книги заключается в собранном в ней богатейшем эмпирическом материале. Автор щедро делится цитатами из интервью, подробнейшим образом описывает то, что ему удается узнать. И современный читатель получает возможность как будто под микроскопом увидеть общество, которое уже давно перестало существовать.

Рус. пер. А. Гутермана (здесь и далее примечания под звездочкой принадлежат переводчику).

Рус. пер. В. Т. Олейника.

Tocqueville A. de. Democracy in America. New York: Knopf, 1945. Vol. II. P. 107 [Токвиль А. де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992. Т. 2. С. 379].

Объяснение – это, по словам Юма, место, где разум замирает в удовлетворении. Одни объяснения, рассматриваемые (глава вторая) или предлагаемые (глава восьмая) в этой книге, носят каузальный характер, то есть являются местами, где разум останавливает поиск необходимых предпосылок некоего события. Другие (глава пятая) как минимум на первый взгляд отличаются от первых: они представляют собой места, где разум удовлетворенно замирает, отыскав общие черты в явлениях, вроде бы никак между собой не связанных.

Вслед за Уильямом Самнером «этос» понимается нами как «совокупность характерных обыкновений, идей, стандартов и кодов, посредством которых группа отличается и индивидуализируется по характеру от других групп» (Sumner W.G. Folkways: A Study of the Sociological Importance of Usages, Manners, Customs, Mores, and Morals. 1906. P. 36 [Самнер У. Г. Народные обычаи: Исследование социологического значения обычаев, манер, привычек, нравов и этики // Рубеж: Альманах социологических исследований. 1998. № 12. С. 29]).

Автор везде использует административное деление, введенное при Муссолини и действовавшее в 1932–1947 годах.

Австралийский демограф Дж. С. Макдональд показал, что уровень эмиграции из этих областей, где «люди связывали свои экономические ожидания исключительно с благополучием собственной нуклеарной семьи», выше, чем из других сельскохозяйственных регионов (то есть из Венето, Эмилии-Романьи, Тосканы, Умбрии и Марке), «где стремление улучшить материальное положение выражается в согласованных совместных действиях» (McDonald J.S. Italy’s Rural Social Structure and Emigration // Occidente. 1956. Vol. XII. № 5. P. 437–455).

Италия разделена на 92 провинции. Провинция Потенца включает в себя 97 коммун и занимает площадь 2527 квадратных миль. Ее население в 1951 году составляло 435495 человек. Провинции Потенца и Матера образуют область Лукания или, по прежнему названию, Базиликата. Краткое информативное описание физической и социальной географии южной Италии см.: Dickinson R.E. The Population Problem of Southern Italy. Syracuse: Syracuse University Press, 1955.

Дж. С. Макдональд сообщает мне в частном письме, что в большинстве коммун Калабрии с населением более 2000 человек имеется «общество благородных» (circulo dei civili), а в некоторых и «простонародное общество», но «они служат исключительно для совместного времяпрепровождения. Укромные питейные заведения тоже играют важную роль: там собирается местный преступный мир. Никаких других устойчивых досуговых объединений (помимо семейно-родственных групп) у трудящихся нет».