Эдвард Бэнфилд - Моральные основы отсталого общества

О том, что избиратели Монтеграно ведут себя практически так же, как избиратели в большей части сельской Италии, свидетельствуют данные не датированного доклада Аналитического управления разведки, основанного на исследовании, проведенном нью-йоркской компанией International Research Associates, Inc. Компания составила подробные «очерки» политической ситуации в 76 итальянских коммунах, насчитывающих от 200 до 7000 избирателей. Исследование охватывало коммуны, где на выборах 1953 года коммунисты либо одержали крупную победу, либо потерпели сокрушительное поражение. Сведения собирались путем опроса на местах, в ходе которого опрашиваемых просили дать объяснение перемене электоральных симпатий в их коммунах. Из доклада явствует, что сильнее всего на поведение избирателей влияли местные экономические проблемы. Вопросы экономической доктрины значили для них меньше. Менее всего людей интересовали общенациональные вопросы – такие, как монархия, Церковь и внешняя политика. «Наряду с местными экономическими проблемами, – говорится в докладе, – причиной крупных перемен в распределении голосов стали коррупция, казнокрадство, несправедливость (реальная или воображаемая) и неспособность выполнить предвыборные обещания».

Методологическая основа этого утверждения рассматривается Милтоном Фридманом (Fridman M. Essays in Positive Economics. Chicago: University of Chicago Press, 1953. P. 19).

См. примечание 10 в главе 3.

Автор «Приключений Пиноккио» – северянин, но все, сказанное об этосе Монтеграно, относится к северу Италии, очевидно, в не меньшей мере, чем к югу. Десять крестьян из провинции Ровиго (область Венето), которым был предложен тот же самый ТАТ, продемонстрировали схожую, хотя и менее выраженную склонность рассматривать любую ситуацию с семейной точки зрения.

Весной, кидая в землю первую пригоршню пшеничных зерен, Прато произносит: «Во имя Господа». Последнюю пригоршню он провожает восклицанием: «Расти! Расти!» Если случается засуха, священник молится о дожде. Жатву Прато тоже начинает словами «Во имя Господа». В то же время он уверен, что произнесение этих формул никак не сказывается на урожае: «Когда устанавливается нужная для дождя температура, он идет, молишься ты или нет». Тем не менее Прато считает себя человеком набожным и утверждает, что помолиться – дело хорошее, несмотря на то что от него нет никакой практической пользы.

«В Калабрии, – пишет мне Дж. С. Макдональд, – ритуал – это способ заручиться сверхъестественным заступничеством и обеспечить благоприятное развитие событий. Но в условиях, когда моральная сторона христианства отодвинута на второй план и нет мерила, которое позволяло бы предугадать, достоин ли тот или иной человек ниспослания чуда (священников надежными арбитрами и образцами для подражания никто не считает), неизбежны огромные сомнения в пользе ритуала для привлечения благодати и удачи».

Такое отношение интересно сравнить с кальвинистским представлением, описанным Максом Вебером: «…поразительно целесообразное устройство этого космоса, который и по библейскому откровению, и по самой природе вещей, очевидно, предназначен для того, чтобы идти на „пользу“ роду человеческому, позволяет расценивать эту безличную деятельность на пользу общества как угодную Богу и направленную на приумножение славы Его» (Weber M. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism. London: Allen and Unwin Edition, 1930. P. 109 [Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Он же. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 146]; курсив мой).

Итальянское слово interesse, «интерес», имеет те же значения, что английское interest: 1) «выгода», «корысть», «польза» и 2) «внимание», «любопытство». Однако крестьяне Монтеграно употребляют его исключительно в первом значении. Так, в опросном листе за пунктом «Назовите самое дальнее от Монтеграно место, в котором вы бывали», следует вопрос: «Что там было для вас самым интересным?» Отвечая на него, крестьяне неизменно объясняли, что за польза была им в той поездке или как так вышло, что они там оказались, не преследуя никакой личной выгоды (например, во время армейской службы).

Норман Дуглас был поражен этим в Калабрии сорок лет назад. «Жизнь здесь строится на равновесии «взять-дать», и если человек берет больше, чем отдает, считается, что ему повезло. Профессор Махаффи называет это врожденным эгоизмом греческого характера. У здешних жителей, за исключением принадлежащих к высшему классу, не укладывается в голове, что щедрость может быть бескорыстной, а если человек добр к другим, его считают слабоумным. У него что, своей семьи нет, что он делает хорошее чужим людям? Или, может, его судьба обидела – мозгами обделила? Та к они рассуждают. Здесь гораздо чаще, чем это принято у нас, стараются без особого повода порадовать членов своей семьи. Но за пределами узкого семейного круга побудительным мотивом большинства поступков служит interesse (одиссеево своекорыстие). Именно им объясняется скользкая вкрадчивость в отношениях с чужаками, все эти заверения в дружбе до гроба, которые кое-кто по наивности принимает за чистую монету – местные хотят заручиться вашим добрым расположением, так как рано или поздно вы можете оказаться полезны; и если вы вдруг в самом деле станете им потакать, они подивятся (философски) вашему нелепому великодушию, вашей неразборчивости и неумению держать себя в руках» (Douglas N. Old Calabria. New York: Houghton Mifflin Co., 1915. P. 124).

В своем исследовании крестьянской общины в окрестностях Рима Дональд Питкин отмечает, что родственники (parenti) «не образуют замкнутой общности и редко предпринимают совместные действия не потому, что в этом не возникает необходимости, а потому, что в силу тех или иных причин члены одного семейного клана часто враждуют между собой. В рассматриваемом нами случае имеются пятеро представителей одного поколения в среднем возрасте, четыре сестры и брат. Одна из сестер не поддерживает нормальных отношений ни с кем, кроме брата, что сильнее обычного затрудняет ее детям общение со своими тетками, двоюродными братьями и двоюродными сестрами» (Pitkin D. S. Land Tenure and Family Organization in an Italian Village. Cambridge, MA: Harvard University, 1954. PhD thesis. P. 194).

Паоло, узнав о приключившейся с Марией беде, сказал, что в свое время сам продал какой-то женщине из Бассо швейную машинку той же модели и с таким же дефектом. «А эта женщина плохо сделала, что продала машинку Марии», – заметил он. «Но почему вы сами продали неисправную машинку женщине из Бассо?» – спросил его приезжий социолог. «Потому что, – терпеливо объяснил он, – forestiere купил и уехал. И теперь это его проблема. Но когда продаешь что-то своему paesano, так ведь нельзя? Это плохо, ты же его каждый день видишь». «А украсть у forestiere – это хорошо?» – настаивал ученый. «Но это же не кража, – сказал Паоло. – Он пытается облапошить меня, я пытаюсь облапошить его. Это ведь совсем другое дело. È un imbroglio ».