Сергей Морозов - Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

Издевательства над людьми происходят не только из компенсационных побуждений представителей власти — это рудимент хотя и вырожденного, но человеческого. Со временем все больше издевательств происходит не из человеческой природы, а из природы насекомых. Гудящий ночью комар не знает, что издевается над человеком. Точно так же этого не знают и инсектоиды. И инсектоиды со временем становятся всё дальше и дальше от людей, а понимания всё меньше.

Инсектоиды и инсектоидность и генерируют совершенно безумное, феерическое зло, которое все чаще встречается и нарастает в поздней цивилизации. Почему и зачем? У них нет «почему» и «зачем», у них это происходит из инерционных процессов, ранее заданных как программы.

Всё чаще, когда ведется поиск виновных в издевательствах над людьми, эти виновные не находятся — получается, что или все, или никто, субъект зла рассеивается по мере приближения к нему. А это действительно работает и отдает приказы система связей человейника-улья-«домика». И она и будет командовать, если ей не противопоставить людей с человеческой моралью.

Власть человейника пытается выставить собственно власть как систему внеморальную, как большое насекомое-единый-человейник, у которого нет добра и зла, есть только функционирование. Власть выставляет себя подобно церкви, которая согласно догмату не ошибается как церковь, но не исключает того, что любой чиновник и власти, и церкви может ошибаться. Но в результате все равно получается — власть за пределами добра и зла, причем сама себя за эти пределы поставившая. А запределы добра и зла, как известно, находятся не в сторону добра, а в сторону зла, там, где человеческое зло заканчивается, и начинается нечеловеческое. И где начинаются насекомые Босха.

Так что борьба с человеком путем уничтожения всего человеческого неизбежна.

Насекомые/инсектоиды атакуют непривычных, непохожих. Большинство талантливых детей превращаются в патологических невротиков родителями в самом раннем возрасте (Бытовой постмодерн). Цивилизация добивает немногих оставшихся.

Когда кругом только насекомые, ни говорить, ни слушать некому. У насекомых нет культуры — литературы, поэзии, философии и тому подобного.

Абсолютное большинство информации, как выясняется, не несет никакой информации, а является чистым жужжанием. Особенно это касается информации, прослушиваемой в фоновом режиме. Насекомые жужжат — а бытия-то и нет, и событийности нету. (Вечность)

Борьба в постмодерне — это борьба за свободу против насекомизации жизни, которая есть отсутствие свободы. И борьба за свободы — это борьба против человейника.

Свобода и вырождение связаны обратно через свободу выбора партнера, которая и есть природный механизм против вырождения, на который, в свою очередь, завязаны прочие свободы. Человейник сам по себе есть вырожденное человечество. И борьба за свободу — это борьба за оставшееся челвечество.

Цивилизация принадлежит инсектоидам. Они бегают в цивилизационном человейнике и выполняют свои функции. А людей они просто не понимают.

Люди в человейнике даже не представляют, насколько их мало. Или им кажется, что они совершенно уникальны, единичны, а вокруг них бегают непонятно кто. В общем-то, понятно кто. Инсектоиды и люди, похожие на инсектоидов.

Исполнителю — писателю, художнику, кому угодно как исполнителю — нужны слушатели. Слушатели — это его, исполнителя, среда. Выживание зависит от среды — от того, насколько он среде соответствует. А если среды вообще нет — то и выживание не получится.

Развивая идею «проблема не в том, что они есть. А в том, что нас нет», можно добавить: «проблема не в том, что есть инсектоиды, проблема в том, что кроме них никого не видно».

Со стороны человека видится отсутствие в другом человека, а не присутствие насекомого. Понимание «это инсектоиды» примиряет с действительностью и открывает возможности для дальнейших решений.

«Но ведь люди-то вроде как выживают.» — это главный аргумент, из которого следует, что в общем всё верно, и путь, и истина, и т. д. На самом деле цивилизованные люди не выживают. Они вырождаются и вымирают. На место цивилизаций приходят другие люди, цивилизациями минимально затронутые. И процесс постоянно повторяется. Это мясорубка, постоянно ждущая очередной партии человечины.

Человеческая жизнь может быть интсектоидной очень недолго, это может быть только жизнь на трупе нации или цивилизации, и только до тех пор, пока труп будет инсектоидами доеден.

Люди не нужны, поскольку неэффективны, поскольку многомерны, и из-за многомерности чрезмерно энергозатратны. Система должна людей — в том виде, в котором они известны — аннигилировать-утилизировать. Цивилизационная система об этом не знает, этого не хочет, поскольку не живая и самосознанием не обладает. Но это есть цель, это аттрактор системы, и система должны выполнять свои инерционные программы, в том числе главную — повышение эффективности самой системы. Понятой чисто согласно принципам спектакля — повышение эффективности с целью повышения эффективности.

Взаимодействие инсектоидов формирует аттрактор сверхнасекомого. Насекомое и человек — конкуренты. Сверхнасекомое — коллективный разум без разума — имеет аттрактором уничтожение человека. Антиантропность-античеловечность как суть времени и цивилизации. Задача (она не ставится, но возникает) — убить всех людей, это же смысл цивилизации.

Задача убивания делится на две: убить людей именно как людей, превратив их в детали-механизмы цивилизационной машины — с целью повышения эффективности-КПД. Далее убить как биологические единицы, поскольку неэффективны, что в общем верно, поскольку люди-детали-механизмы эффективны только небольшой период времени после изготовления их из универсальных людей.

В общем, профессионалы делали Титаник, да. © И сделали.

Технология состоит в уничтожении человека как такового путем последовательного уничтожения человечности в человеке и вокруг него.

Сначала насекомое живет внутри человека, изредка высовываясь. Когда насекомое разрастается, человек оказывается внутри насекомого.

Насекомое в человеческой оболочке — это гибрид вроде колесно-гусеничного танка, который не эффективен из-за несовместимости деталей и чрезмерной сложности, и в силу неэффективности не нужен никому и ни для чего. Человек в оболочке насекомого — то же самое, к тому же он испытывает хроническое состояние страдания от того, что помещен в чуждую среду.

В перспективе насекомые люди тоже не нужны. Ни в какой парадигме, ни сами по себе, потому что их существование — перманентные боль и страдание.