Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Это не классы, а органические категории. После Французской революции возникла идея, что общество структурировано в соответствии с денежной массой. Для обозначения определенного экономического слоя общества был применен термин «класс». На этом термине и остановился Маркс, потому что жизнь для него была просто экономикой, пропитанной, как и он сам, капиталистическим мировоззрением. Но с точки зрения социализма количество денег определяет общественный ранг не более, чем армейский. Социальный статус при социализме связан не с деньгами, а с авторитетом. Поэтому социализму не известны «классы» в марксистско-капиталистическом смысле. Он видит средоточие жизни в политике, поэтому несет в себе определенный воинский дух. Вместо «классов» как отражения богатства он использует ранги , соответствующие авторитету.

Марксизм столь же помешан на экономике, как современная ему английская среда. Он начинал и заканчивал экономикой, сосредоточившись на небольшом европейском полуострове и не принимая во внимание прошлое и настоящее остального мира. В сущности, марксизм просто намеревался воспрепятствовать ходу западной истории, для чего в качестве способа выбрал классовую войну.

Классовая война велась и до марксизма, но эта «философия» вооружила ее теорией, утверждающей, что ничего другого в мире не происходит. До появления марксизма низшим слоям была свойственна зависть, которая теперь получила этическое основание: ее одну сочли добром, а все остальное — злом. Богатство было объявлено аморальным и преступным, а его обладатели — архизлодеями. Классовая война уже воспринималась не просто как соперничество, а как битва добра и зла, поэтому она стала более жестокой и беспредельной, чем обычная война. Западные мыслители наподобие Сореля отвергли эту попытку снять с классовой борьбы все ограничения чести и совести; Сорель уподоблял классовую войну межнациональной, подразумевая защиту тех, кто не участвует в конфликте, соблюдение правил ведения войны, уважительное отношение к пленным. Марксизм рассматривал противника как классово-военного преступника. Противник подлежал не ассимиляции новой системой, но уничтожению, порабощению, истощению голодом, преследованию.

Таким образом, марксистская концепция классовой войны выходила далеко за пределы политики. Политика есть деятельность, связанная с властью, а не с местью, завистью, ненавистью или «справедливостью». К тому же классовая война не имеет отношения к социализму, который насквозь политичен и считает побежденного противника членом нового, более крупного организма, обладающим теми же правами и возможностями, как все, кто уже находился в его составе. В этом отношении марксизм тоже наследует капитализму, который склонен морализировать политику, изображая противника исчадием греха .

И наконец, марксизм отличается от социализма тем, что является религией, тогда как социализм представляет собой инстинктивный организационно-политический принцип. У марксизма были своя библия, свои святые, апостолы, инквизиция, ортодоксия и ересь, догматы и экзегезы, священные тексты и схизмы. Социализм свободен от всего этого, он заинтересован в сотрудничестве людей с одинаковыми инстинктами. Даже теперь идеология для социализма не очень важна, и с течением десятилетий ее значение будет только уменьшаться.

В то время как социализм создает формы будущего, марксизм катится в прошлое вместе с остальными остатками материализма. Миссия западного человека не в том, чтобы разбогатеть благодаря классовой войне, а в том, чтобы реализовать свой внутренний политико-культурный императив.

Подобно дарвинизму и марксизму, фрейдизм имеет не культурное, а именно антикультурное значение. Все три являются продуктами отрицательной стороны цивилизационного кризиса, разрушающими старые духовные, социальные, этические, философские ценности и заменяющими их грубым материализмом. Те, в чьем распоряжении были все старые ценности западной культуры, нашли себе новое божество — принцип критицизма. Дух XIX столетия — это дух иконоборчества . Почти все выдающиеся мыслители склонялись тогда в сторону нигилизма: Шопенгауэр, Геббель, Прудон, Энгельс, Маркс, Вагнер, Дарвин, Дюринг, Штраус, Ибсен, Ницше, Стриндберг, Шоу. С другой стороны, некоторые из них также были провозвестниками будущего, духа XX века. Однако их главный настрой был материалистическим, биологическим, экономическим, научным — направленным против души культурного человека и присущего ему восприятия смысла жизни.

Система Фрейда не дотягивает до их уровня, но вписывается в ту же традицию. Она атакует душу культурного человека не с экономического и биологического флангов, а с фронта: средством отрицания всех возвышенных импульсов души на этот раз выбрана психологическая «наука». Со стороны создателя психоанализа этот штурм был сознательным. Он говорил о Копернике, Дарвине и самом себе как о трех великих обидчиках человечества. Доктрина Фрейда несла печать его еврейского происхождения, и в своем эссе «Сопротивление психоанализу» («The Resistance to Psychoanalysis») он говорил, что эту систему не случайно создал еврей и что евреи являются ее прирожденными адептами, поскольку им пришлось пережить изоляцию и враждебность. По отношению к западной цивилизации Фрейд был духовно изолирован и мог находиться только в оппозиции к ней.

Фрейдизм является еще одним продуктом рационализма. Он отдает душу на растерзание рассудку и обнаруживает, что она устроена чисто механически. Понять ее очень просто: источником всех духовных явлений оказывается половое влечение. Это стало еще одним из тех удивительных и грандиозных упрощений, которые гарантировали любой доктрине популярность в эпоху массовой журналистики. Дарвинизм был популярным представлением о том, что смысл жизни всего на свете заключается в стремлении превратиться в такое животное, как человек, который в свою очередь стремится стать дарвинистом. По Марксу, смысл человеческой жизни в том, чтобы низшие заняли место высших. По Фрейду, смысл человеческой жизни в сексуальности: актуальной, оптативной, коннативной или еще какой-нибудь. Все три учения — разновидности нигилизма, которому духовно противостоит культурный человек. Последний подлежит ниспровержению посредством его анимализации, биологизации, экономизации, сексуализации, дьяволизации. Для дарвинизма готический собор — продут механической эволюции, для Маркса — попытка буржуазии одурачить пролетариат, для Фрейда это образец застывшей сексуальности.