Гарет Джонс - Марксизм во времена Маркса

Иными словами, критика отчуждения человеческой личности является, в конечном итоге, критикой отношений полезности рыночного типа. В этой критике важное место занимает Рикардо, потому что это позволяет Марксу интерпретировать весь комплекс общественных буржуазных отношений как выражение широкой системы власти, имеющей прочную структуру (от власти собственников до государственной власти и власти представителей идеологии), сущность которой заключена в форме богатства вообще. В этом вопросе Рикардо стоял далеко впереди Прудона, потому что его идея богатства гораздо более абстрактна, она может включать в себя большее количество специфических форм. Тем не менее эта интерпретация вклада, внесенного Рикардо в политическую экономию как науку, оставаясь постоянной целью размышлений Маркса, представляет рикардианство как частный момент общей концепции богатства, которое, став абстрактным, может обретать все те новые свои черты как выразителя господства и власти, которые допускает трансформированная форма фигуры раба-хозяина. В своих поисках Маркс никогда не откажется от этой линии интерпретации: не случайно «Капитал» начинается с изучения товара и стоимости. Стоимость – это как раз материальное выражение, в рамках обмена, отношений господства и силы, которые ее обусловливают.

Тем не менее в 50-е годы у Маркса появляется новое убеждение в том, что Рикардо (даже полностью приняв общественную форму обмена) пришел к выводу, что основным и первичным элементом является рост производительности труда и что последний имеет тенденцию вступать в противоречие с предполагаемой формой обмена. У молодого Маркса об этом нет ни слова. Его критика системы обмена – это критика отношений полезности, которые накладываются как чуждые отношения на потребности предметного существа, каким является человек. Новый фактор (рост производительности труда), сталкиваясь с общественными отношениями, показывает их несостоятельность в течение длительного времени. Он делает автономной стоимость свободного времени, освобождает рабочее время от его функции быть первичным условием богатства, создает материальные условия для массового формирования богатых индивидуальностей.

Маркс стремился объединить два направления собственных исследований, и «Капитал» как раз явился результатом этих его усилий. Тем не менее именно это стремление постоянно подвергалось критике. Маркс – «пророк», «гуманист», «философ» – всегда был тем, кто подвергал критике буржуазные отношения производства и обмена; Маркс-ученый был тем, кто продолжил тему Рикардо о росте производительности труда. Объединение двух направлений, в результате которого «высвободившееся время» становилось материальным условием для теоретической и практической критики системы обмена, не нашло своего полного воплощения. С политической точки зрения оно предоставляло свободу действий капиталистической системе и вообще осложняло проблему признания связи между социализмом и свободой. И все же только объединение этих двух направлений могло способствовать завершению программы исследований Маркса, которая, как известно, касалась и политики, и теории государства, и индивида. В этом смысле, развив тему противоречия между отношениями собственности и материальными производительными силами и изложив законы рождения, жизни и гибели общественных формаций, Маркс заключил «Предисловие» к работе «К критике политической экономии» следующими словами:

«В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства… но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества» [МЭ: 13, 7 – 8].

Этот диагноз относительно процесса преобразования общества останется для Маркса установленной истиной. Он повторит его на одной из страниц «Капитала», где подвергнет критике воззрение, согласно которому лишь отношения распределения, а не производственные отношения являются историческими. Это воззрение, особенно у Дж. Стюарта Милля,

«основано на смешении и отождествлении общественного процесса производства с простым процессом труда, который должен совершать и искусственно изолированный человек без всякой общественной помощи. Поскольку процесс труда есть лишь процесс между человеком и природой, – его простые элементы остаются одинаковыми для всех общественных форм развития. Но каждая определенная историческая форма этого процесса развивает далее материальные основания и общественные формы его. Достигнув известной ступени зрелости, данная историческая форма сбрасывается и освобождает место для более высокой формы. Наступление такого кризиса проявляется в расширении и углублении противоречий и противоположностей между отношениями распределения, – а следовательно, и определенной исторической формой соответствующих им отношений производства – с одной стороны, и производительными силами, производительной способностью и развитием ее факторов – с другой стороны. Тогда разражается конфликт между материальным развитием производства и его общественной формой» [МЭ: 25-II, 456].

В этом втором теоретическом изложении преобразования исторических форм ближе всего к отрывку, процитированному выше, находится упоминание о производительности (то есть о субъективной характеристике производительных сил). Кроме того, конфликты в сфере распределения считаются признаками более глубокого кризиса.

Об этом последнем аспекте вопроса следовало бы напомнить тем, кто и в наше время относит причины конфликта лишь к сфере распределения богатства. На самом деле здесь участвует и способ производства, на который ссылается Маркс, цитируя работу неизвестного автора «Competition and Cooperation» [102]. По мнению Маркса, развитие производительности труда создает материальные условия для исторического преобразования одного способа производства, основанного на конкуренции, в способ производства, основанный на кооперации. Теперь уже предметом обсуждения является не только отчуждение (отрицательное условие), но и повторное присвоение (как положительное условие, связанное с возможностью направить достигшую высокого уровня производительность труда в русло свободной ассоциации производителей). Экономика, если ее изучать критически, проливает свет на материальные условия свободы, а также указывает путь к ее достижению. Тем не менее мысль о том, что она свидетельствует также и о высшей степени отчуждения отношений собственности и указывает, каким образом подойти к их модернизации, постоянно сталкивается с первой возможностью. И в самом деле, подобное столкновение позволяет представить в общих чертах картину классовой борьбы и причин этой борьбы.