Христиан Вольф - Христиан Вольф и философия в России

При этом он рассуждает следующим образом: если нечто есть, то должно быть положено (gesetzt werden muss) нечто, из чего можно усмотреть, почему оно скорее есть, нежели нет. Если же имеется (es gibt) нечто (А ), которое есть (ist) без достаточного основания, то в качестве такового должно быть положено ничто (nichts, nihil). Следовательно, А есть, поскольку есть ничто, а это противоречит определению ничто как отрицания нечто. С другой стороны, если нет одновременного полагания бытия и не бытия, т. е. ничто, то нет достаточного основания, почему бы не существовать чему-либо возможному, а так как без достаточного основания ничего не может быть, то возможное может существовать. Отсюда делается вывод, что «нечто» как достаточное основание существует необходимым образом, а сам закон достаточного основания обретает статус аналитически необходимой истины, т. е. принципа, якобы доказанного из закона противоречия [3, § 38—61, 66—70, 133].

Однако такого рода доказательства имеют исключительно схоластический характер и, по сути, превращают закон достаточного основания в сугубо умозрительный принцип, что, собственно, в какой-то мере и отвечало общей тенденции «Онтологии», где роль этого закона была сведена к минимуму. В ней, как мы уже видели, вопрос об эмпирическом содержании понятий и их превращении из логически возможных в действительные, т. е. в познавательно значимые, решался с точки зрения их «эйдетической диспозиции» или «онтологической предрасположенности» к действительности, внутреннего стремления к «осуществлению» или «имманентной непротиворечивости» к существованию [3, § 70, 133—134]. Тем самым логическая возможность понятия обретает значение «бытия» или онтологический статус «сущего вообще», которое играет роль некоего умопостигаемого или сверхчувственного основания всякого существования вообще или существования «всего», т. е. и логически возможных понятий, и действительно существующих вещей, правда, при сохранении примата первых по отношению ко вторым.

Собственно говоря, таким «бытием» или «сущим» у Вольфа и является Бог как самостоятельно существующая сущность, «полагающая» своим бесконечным рассудком понятия всех возможных миров и приводящая своей волей к действительности «лучший» из них. Правда, в «Разумных мыслях...» понятие Бога и акты его мышления и творения были отнесены как бы на задворки системы, а ее основная задача заключалась в «научном» обосновании универсального философского знания с помощью «хороших выводов» и «ясных опытов», т. е. в прояснении или анализе эмпирического содержания действительного мира с точки зрения его формальной структуры как логически возможного мира. В «Онтологии» же вопросы, связанные с понятием Бога, его бытием как самостоятельной сущности, служащей основанием существования и возможного, и действительного мира, выдвигаются на первый план, становятся собственным или имманентным предметом самой онтологии как науки об основаниях или первых принципах метафизики.

Впрочем, мы уже отмечали, что эта тенденция не получила у Вольфа сколько-нибудь последовательного развития и завершения. Однако само ее возникновение в составе его рационалистической метафизики — крайне показательно с точки зрения уяснения несостоятельности «первых принципов» его системы, да и традиционной метафизики вообще.

§ 7. ОБЩИЕ КАТЕГОРИИ МЕТАФИЗИКИ И УЧЕНИЕ О МИРЕ

Переходя к анализу дальнейших построений Вольфа, необходимо отметить, что все они является не чем иным, как конкретизацией «первых принципов» его «Метафизики», точнее, их применением для включения всех ее содержательных категорий и понятий в состав универсальной системы философского знания. Поэтому мы остановимся лишь на некоторых, наиболее важных категориях или узловых проблемах вольфовской системы, в которых наиболее наглядно обнаруживаются внутренние противоречия их обоснования или попыток решения посредством «первых принципов нашего познания и всех вещей вообще».

Как уже говорилось, вся система метафизики строится Вольфом с точки зрения некоего абстрактного субъекта, мыслителя-метафизика, который имея перед глазами некоторое обобщенно-идеализированное представление о «всех вещах» или сущем, пытается проанализировать его состав, логическую структуру и сущность и реконструировать в виде последовательной, дедуктивно-доказательной системы. По существу, вся эта система метафизики представляет собой анализ мыслимого Богом понятия возможного мира, а мыслитель-метафизик выступает в роли своего рода комментатора этого понятия, стремящегося донести и прояснить для читателя его содержание и смысл, т. е. в качестве как бы посредника между Богом и не вполне просвещенным читателем.

Собственно говоря, в своем доказательстве «нашего существования» в первой главе «Разумных мыслей...» Вольф в каком-то смысле обосновал существование... самого себя как автора системы метафизики, который «сознает самого себя и другие вещи», т. е. обладает знанием всего содержания понятия возможного мира и который существует так же, как существует «Тот», который «сознает себя и другие вещи» и каковым в конечном итоге оказывается сам Бог (что, впрочем, выясняется и «достоверно» доказывается только в заключительной главе «Метафизики») [1, § 4—6].

Непосредственную дедукцию или демонстративное доказательство основных категорий Вольф начинает с понятий «нечто» и вещи», которые были определены им в «первом принципе нашего познания», т. е. в принципе противоречия. Определяя «вещь» как непротиворечивое и потому возможное понятие, Вольф делает незаметный, но очень существенный скачок от ее определения как «всего возможного» или того, что «может быть на самом деле» [1, § 16], к ее определению именно как понятия. Дело в том, что в принципе противоречия возможное определялось как «нечто», которое «может быть» при условии отсутствия одновременного отрицания «нечто», т. е. его возможность ставилась в зависимость от утверждающего или отрицающего акта, полагающего «нечто» в качестве того, что «есть», а именно, от некоторой мыслительной процедуры или действия, которое не может противоречить самому себе [1, § 10]. Иначе говоря, слово «есть» или «может быть» (kann sein) означает существование не как состояние, а как мыслительный акт, утверждающий бытие как полагание неопределенного « нечто ».

В определении же «вещи» как возможного речь идет уже о существовании «нечто» как положенного, т. е. как субъекта высказывания «нечто есть существующее», в котором слово «есть» выступает в значении одновременно как логической связки, так и логического предиката тавтологического суждения. Причем предикат существования выступает теперь в качестве существования, однако утверждаемого уже самим субъектом этого суждения, в качестве его внутреннего предиката или свойства, а тем самым в форме уже «положенного», осуществленного мыслительного акта, т. е. мысли или понятия. Непротиворечивость и возможность оказываются уже не внешним условием существования «нечто», а способом его существования в качестве понятия, его собственным содержанием. Но тем самым непротиворечивость и логическая возможность из внешнего условия существования «нечто» превращается в его внутреннее свойство, а само «нечто» наделяется значением «вещи».