Христиан Вольф - Христиан Вольф и философия в России

Сам Вольф вполне искренне разделял эту иллюзию и нисколько не сомневался в правомерности такого совмещения логического, дедуктивно-аналитического и эмпирического, индуктивно-синтетического методов приобретения или обнаружения всех понятий своей метафизики и построения из них дедуктивно-доказательной системы «разумных мыслей». Но именно поэтому она фактически оказывалась всего лишь систематически упорядоченным изложением уже известных и данных в обыденном или научном опыте понятий и представлений, а вся его метафизика — эклектическим, крайне скучным и плоским школьным компендиумом различных дисциплин.

В таком качестве она до поры до времени могла выполнять роль достаточно содержательного и не вполне бесполезного учебника, своего рода пособия для «непросвещенных», однако в качестве собственно метафизики, т. е. универсальной философской науки «о всех вещах», ее недостаток заключался в том, что она почему-то постоянно нуждалась в своем содержательном пополнении, в необходимости включать в ее состав все новые «разумные мысли». А потому воль-фовская философия постепенно превратилась в бесконечную погоню за постоянно расширяющимися и вновь возникающими знаниями, результатом чего и стало ее вырождение в беспредметное словотворчество, в поверхностную и эклектическую, плоскую и бессодержательную схоластику, ставшую объектом острой и язвительной критики, и эклектическую популярную философию позднего немецкого просвещения. Однако такая печальная внешняя судьба воль-фианской метафизики по существу была следствием ограниченности и противоречивости самих исходных ее оснований или «первых принципов познания и всех вещей вообще».

В самом деле, как мы видели, посредством закона противоречия Вольф определил «вещь» вообще как возможное, т. е. как «нечто», которое «есть» и не может одновременно «не быть», а потому и возникнуть из «ничто», но еще не определил, чем, собственно, является это «нечто» или «вещь», в каком качестве или статусе они существуют. Если в качестве утверждения о ее существовании, то она существует лишь в качестве понятия, основанием существования которого является всего лишь его логическая возможность, т. е. невозможность одновременного его отрицания. Правда, при этом остается открытым вопрос об основании самой возможности, а точнее, способности полагания существования «нечто», а соответственно и о возникновении противоречия как одновременного утверждения и отрицания «нечто», т. е. о возникновении самого понятия «ничто» как логической невозможности.

Если же «вещь» рассматривается как «нечто», существующее независимо от его утверждения или отрицания , т. е. как действительная, данная нам в опыте вещь, то для ее наличного существования требуется найти основание, которое было бы реальной причиной, по какой вещь существует. Однако крайняя абстрактность и двойственность как понятий «нечто» или «вещи», так и самой формулировки закона достаточного основания затушевывает или даже скрывает тот факт, что понятие основания выступает у Вольфа в принципиально различных значениях и функциях и на самом деле служит решению двух принципиально разных вопросов. Иначе говоря, неразличенность и даже смешение понятий «основания» и «причины» (Grund, ratio или Ursache, causa) препятствует пониманию того, что в первом случае речь идет не о причинах действительной вещи, а об основании ее познания, понимания, т. е. о создании, обнаружении или приобретении о ней понятия. Во втором — понятие «осуществления» уводит в сторону от вопроса о том, каким образом логически возможное понятие может обладать определенным предметным содержанием и обрести познавательное значение, т. с. стать понятием о действительном мире или истинным знанием о его вещах* их реальных свойствах, связях и отношениях.

Но здесь-то и выясняется, что предлагаемое Вольфом решение этих вопросов оказывается иллюзорным или мнимым, а законы противоречия и достаточного основания не могут служить основаниями для их действительного решения. Дело в том, что осуществляемое им «синтетическое расширение» логически возможного понятия предикатами действительных вещей принципиально неосуществимо, а применяемый им метод «дополнения» принципа противоречия законом достаточного основания ведет к противоречиям внутри каждого из этих «первых оснований познания». А весь фокус этого приема или метода построения Вольфом своей системы заключается в том, что его применение представляется непротиворечивым, правдоподобным и допустимым только потому, что оно осуществляется им исключительно в рамках уже имеющегося знания , т. е. уже полученного или достигнутого (впрочем, неизвестно каким образом), данного нам в обыденном или научном опыте единства , соответствия и даже относительного совпадения мыслимого понятия и действительных вещей, логически возможного и эмпирически данного и т. п.

Собственно говоря, в данном случае Вольф опирается на такую особенность истинного знания, которая заключается в том, что оно является специфическим единством противоположностей, а именно объективного содержания и субъективной формы, чувственного способа данности 1предмета и его мыслимости посредством логических понятий и т. п. И как раз это непосредственное единство предметного содержание знания с его понятийной или логической формой и является источником стойкой иллюзии не только обыденного, но и некритического философского сознания относительно их полного совпадения или даже тождества. Здесь не место вдаваться в анализ длительной историко-философской судьбы этой иллюзии'. Для нас важно то, что именно у Вольфа она приобрела значение не только важнейшего теоретического принципа, но и основного методологического приема, с помощью которого он осуществляет все «строительство» своей системы.

Суть этого приема заключатся в том, что, с одной стороны, в непротиворечиво мыслимом и логически возможном понятии он обнаруживает «сущность» действительного, «правильный порядок» его существования, а также «основание», по какому оно «осуществилось» или стало действительным. С другой же стороны, в действительном или эмпирически данном он обнаруживает «основание» познавательной содержательности или предметной значимости, т. е. «действительности» как объективной истинности логически возможного и мыслимого. На самом деле здесь имеет место неизбежный противоречивый скачок между противоположными понятиями, неправомерный переход от возможного к действительному, от непротиворечиво мыслимого к эмпирически данному и обратно и т. д. и т. п., однако все эти нестыковки или противоречия Вольф «преодолевает» путем «незаметной» подмены терминологически сходных, но принципиально различных по смыслу и содержанию понятий.