Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Безусловно, Кант сам прекрасно понимал, что этот категорический императив не выполним в феноменальной (эмпирической) жизни, для которой естественна только этика гипотетических императивов. А интеллигибельный мир, мир человека как ноуменальной личности, к которому только и применим категорический императив, для реального, эмпирического человека остается пока что миром потусторонним, ибо сама жизнь неморальна или, как справедливо заметил в свое время философ Франкфуртской школы Теодор Адорно, «в неправильной жизни не может быть жизни правильной» [845] Адорно I Проблемы философии морали. М.: Республика, 2000. С. 5. . Эти слова, видимо, следует понимать так, что для реализации категорического императива необходимо соответствующим образом организовать человеческую жизнь, общество. Но применительно к современному социальному миру, в котором сама человеческая сущность и культура в целом отчуждены, этика Канта остается всего лишь идеальным нравственным проектом, который, если и может быть реализован когда-нибудь, то только в далеком будущем.

И, тем не менее, мысль Канта о том, что человек всегда должен рассматриваться только как цель и никогда как средство, очень актуальна и своевременна для нас, живущих в эпоху научно-техногенной цивилизации. Последняя, как известно, характеризуется, прежде всего, разломом культуры, общекультурным кризисом, господством безличностных технологических структур над живой человеческой деятельностью. А это значит, что человек эпохи постмодерна есть, по сути своей, как его совершенно точно определил Г. Маркузе, «одномерный человек», придаток не только технологических процессов, но и всей созданной им «второй», искусственной, природы: он стал средством для экономики, политики, науки, искусства, морали, права и т. п. Для выхода из этого кризисного, грозящего катастрофой, состояния человечеству остается только один путь — переход на новый цивилизационный уровень, к антропогенной цивилизации, в которой «вторая природа» как средство должна быть подчинена одной единственной и высшей цели — человеку. Высшей и единственной ценностью должен стать Человек. I Эта переоценка ценностей, как представляется, должна содействовать осуществлению «тайного плана природы» — нравственному совершенствованию человечества, которого, как справедливо полагал Кант, человеку так и не удалось достичь в своем культурно-историческом развитии, что объясняется следующим обстоятельством.

Если в своем поступательном шествии к совершенству человеческий " род действительно прогрессировал, то этого, как правильно считает кёнигсбергский философ, нельзя сказать в отношении отдельного человека, который, выйдя из своего естественного, животного состояния, где царило одно добро, сразу же злоупотребил своим разумом тем, что противопоставил себя природе, покинул ее материнское лоно. «История природы, — отмечает Кант, — …начинается с добра, ибо она произведение Бога; история свободы — со зла, ибо она дело рук человеческих» 15 .

\ Тем самым уже в самом начале человеческой истории произошло столкновение животного, естественного состояния с состоянием цивилизованным, культурным. Формулируя эту мысль, Кант прямо указывает на справедливость в этом отношении позиции Руссо, который в своих сочинениях раскрыл неизбежное противостояние культуры и природы человечества как физического рода. Из этого столкновения возникло зло, и что еще хуже пороки окультуренного разума 16 .

Итак, прогрессирующая культура уродует естественную природу человека, что, безусловно, губительно сказывается на нравственном состоянии человечества: развитие морали значительно отстает от роста культуры. Подтверждением этой мысли может служить следующий примечательный пассаж из «Идеи всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784): «Благодаря искусству и науке мы достигли высокой ступени культуры. Мы чересчур цивилизованы в смысле всякой учтивости и вежливости в общении друг с другом. Но нам еще многого недостает, чтобы считать нас нравственно совершенными. В самом деле, идея моральности относится к культуре; однако применение этой идеи, которое сводится только к подобию нравственного в любви к чести и во внешней пристойности, составляет лишь цивилизацию» [846] Кант И. Предполагаемое начало человеческой истории // Кант И. Собр. соч. в 8 т. Т. 8. С. 79. [847] Как не вспомнить в связи с этим известную мысль великого Руссо: «Наши души развратились по мере того, как шли к совершенству наши науки и искусства… добродетель исчезла по мере того, как их (наук и искусства. — И. Ш.) сияние поднималось все выше и вывшее нашим горизонтом». Руссо Ж. -Ж. Рассуждение о науках и искусствах… // РуссоЖ. -Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М.: Канон-Пресс-Ц, 1998. С. 30. [848] Кант И. Идея всемирной истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Собр. соч. в 8 т. Т. 8. С. 23. .

Безусловно, Кант прав. Действительно, нынешний человек — человек цивилизованный, все его поведение подчинено не морали, а этикету, правила и нормы которого детерминированы внешней мотивацией (среда, сообщество, религия). Стало быть, он поступает соответствующим образом потому, что этот способ навязывается ему извне. Правда, сам Кант как-то заметил, что если человек в течение длительного времени будет следовать внешним нормам приличия, то он к ним привыкнет, в дальнейшем они войдут в его плоть и кровь, и тем самым его поведение уже будет внутренне мотивировано.

Но с этой мыслью Канта трудно согласиться, так как, с моей точки зрения, для перехода от состояния цивилизованности к состоянию моральности необходимо духовное перерождение человечества, которое, в свою очередь, предполагает соответствующее переустройство социального мира. Видимо, только таким путем можно осуществить прорыв от культурности, цивилизованности к моральности, торжеству морали, как и к преодолению противостояния культуры и физической природы человека. В результате мы получим новую — моральную — личность, поведение которой будет определяться внутренней мотивацией, мотивами, исходящими из глубин его души, или, как сказал бы Ницше, ее нравственными инстинктами. А это значит, что моральный человек поступает так-то и так-то потому, что иначе он не может. Так нравственный проект, идеал Канта из утопии становится реальностью.

Впрочем, и сам великий философ верил в возможность реализации своего нравственного идеала. Прорыв к моральности он видел на пути осуществления совершенного государственного устройства — всеобщего правового гражданского общества, которое, по его словам, «должно быть высшей задачей природы для человеческого рода» [849] Кант И. Идея всемирной истории во всемирно-гражданском плане С. 18. .