Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Этой позиции противостоят мнения некоторых современных отечественных историков русской философии. Так, М. Н. Громов и Н. С. Козлов полагают необходимым начинать историю русской философии с древнерусского периода, с допетровской Руси, а именно с XI века. Этого же мнения придерживаются А. А. Галактионов и П. Ф. Никандров, считая, что «философия в России… возникла вместе со становлением классового общества на территории нашей страны» [1810] Галактионов А, А. Никандров П. Ф, Русская философия DC-XDC вв. 2-е изд. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1989. С. 20. , что хронологически соответствует периоду Киевской Руси, т. е. периоду христианизации.

Безусловно, данная точка зрения чрезмерно философизирует средневековую русскую культуру, пытаясь выявить в ней то, чего собственно в ней не существовало никогда. Прав был в этом отношении Г. Г. Шпет (1879— 1937), когда он характеризовал духовность средневековой Руси как «неве- гласие» (т. е. невежество), которое не только не способствовало зарождению философии, но даже не давало оснований для развития богословия [1811] См.: Шпет Г. Г. Очерк развития русской философии // Введенский А. Я…. С. 225-260. .

Если попытаться понять, почему философия в России возникает с таким отставанием, с чрезмерной запоздалостью только в XVIII столетии, — в столетии, которое в Европе обычно именуют веком разума, веком торжества философского и научного разума, в столетии, когда властителем философских дум европейцев был великий И. Кант, а классическая наука и философия триумфально шествовали по Европе — то причины, корни этой «философской запоздалости» России, вероятно, следует искать в самобытности, оригинальности русской духовности.

Безусловно, мышление человека едино, оно не имеет ни государственных, ни национальных границ. И, тем не менее, философия как «квинтэссенция эпохи», культурной эпохи всегда несет в себе колорит национальной культуры. Именно особенности русской культуры, ее самобытность наложили свой отпечаток и на русское философствование, на национальное своеобразие русской философии.

В свою очередь своеобразие, самобытность русской культуры были детерминированы особенностями русской истории, а именно: особенностями российской государственности, экономики, которые во многом определялись особым географическим положением России. Широта географических просторов России, которые протянулись на многие тысячи километров с Запада на Восток и с Севера на Юг, нанесли национальные штрихи Запада и Востока на общий облик России, который очень тонко и точно выразил Н. А. Бердяев (1874-1948): «Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира» [1812] Бердяев Я. А. Русская идея // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 44. . И далее: «Россия стоит в центре Востока и Запада, она — Востоко-Запад» [1813] БердяевН. А. Судьба России. М.: Советский писатель. 1990. С. 122. . В этом смысле можно говорить о России как о русском Востоке и русском Западе.

Эти своеобразия, самобытность России предопределили и важнейшую проблему русской духовности, которая, как сквозная проблема, красной нитью проходит через всю историю русской культуры. Эта проблема — проблема судьбы России. Славянофилы рассматривали эту проблему в свете антитезы «Восток и Запад». Не случайно русская мысль в течение всего XIX в. вращалась вокруг споров славянофильства и западничества. В таком направлении русской мысли нашла свое выражение идея о том, что для русского сознания основная тема — тема Востока и Запада, тема о том, является ли западная культура единственной и универсальной и не может ли быть другого и более высокого типа культуры?

В отличие от таких крупных европейских государств, как Германия, Франция, Великобритания, которые изначально связывали судьбы своих стран с общей мировой исторической судьбой всего человечества, русское национальное самосознание в лице славянофилов уже в самых своих истоках было мессианским: русскому человеку издавна было присуще чувство, что Россия имеет особенную судьбу, что русский народ — народ особенный, что ему предначертана особая судьба в истории человечества.

В глубине народного сознания была заложена мессианская идея православного царства, призванного хранить в мире истинную веру. Однако оригинальность русской мысли не исчерпывалась одним мессианизмом. С последним тесно связана историософическая тема русской философии: она пытается разгадать, что помыслил Творец о России, каков путь России и русского народа в мире, какова судьба человека, всего человечества?

Мессианизм и историософия, задавшие основные ориентиры русской мысли, наложили свой отпечаток и на характер, способ русского философствования. Если европейская философия — философия разума, а восточная — философия чувства, созерцания, то русская философия не есть ни то, ни другое, она, скорее есть их синтез. И как их синтез ее можно было именовать философией мыслечувствования, в которой своеобразно преломляются и сочетаются черты западного и восточного способа философствования. Этот срединный путь развития русской философии тонко подметил В. Ф. Эры (1882-1917): «Русская философия занимает среднее место между философской мыслью Запада, находящейся в неустанном течении и порыве, и философской мыслью Востока, парящей в орлиных высотах и находящейся в неустанной напряженности вдохновенного созерцания» [1814] Эрн В. Ф. Нечто о Логосе, русской философии и научности // Эрн В. Ф. Сочинения . М.: Правда, 1991. С. 82. . На эту характерную черту русской философии указывал и А. Ф. Лосев (1893-1988), который усматривал ее основание в метафизическом и божественном Логосе. В связи с этим он писал, что «русская самобытная философия представляет собой… борьбу между западноевропейским абстрактным ratio и восточно-христианским, конкретным, богочеловеческим Логосом» [1815] Лосев А. Ф. Русская философия // Введенский А. Я, Лосев А. Ф. , Радлов Э. Л. Шпет Г. Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, Изд-во Урал. Ун-та, 1991. С. 73. . Стало быть, она зиждется на столкновении между Рацио и Логосом , являя собой сверхлогическое , интуитивное творчество. Это столкновение у каждого мыслителя выражалось по своему: у одного на первый план выходил Разум, у другого — Логос. В одном случае имели дело с абстрактным рационализмом, в другом — с интуитивизмом, скорее, с алогическим мистицизмом.

Интуитивный, даже можно сказать, мистический характер русской философии делает ее бессистемной. Даже такой величайший русский философ Владимир Соловьев (1853-1900), которому принадлежат фундаментальные работы по основным вопросам философии, не оставил после себя завершенной философской системы, мы находим у него скорее только общий план системы. Причину такой бессистемности русской философии многие усматривают во внутреннем строении русского философского мышления. Так, Н. А. Бердяев, характеризуя творчество теоретической главы славянофильства А. С. Хомякова (1804-1860), отмечал, что философия основателей славянофильства была отрывочной, полна глубоких интуиций, ибо «духовная жизнь России рождает из своих недр высшее постижение сущего, высшую, органическую форму философствования» [1816] Цит. по: Лосев А. Ф. Русская философия. С. 70. .