Питер Сингер - О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

Выживших детей отслеживали и обследовали повторно в возрасте между двумя и тремя годами. Двое из трех детей, родившихся на сроке 23 недели, страдали теми или иными функциональными расстройствами, а треть всех выживших на этом сроке — расстройствами, оцениваемыми как тяжелые, например, выраженным отставанием в развитии или слепотой, некоторые дети из-за церебрального паралича не могли ходить даже с помощью специальных устройств. В отличие от них, среди родившихся 25-недельными функциональные расстройства отмечались только у каждого третьего и лишь у 13 % выживших были тяжелыми. Видимо, эти две дополнительные недели в утробе матери очень важны, они радикально повышают шансы ребенка выжить и сохранить функциональные возможности.

Как в такой ситуации поступать докторам и обществу? Выхаживать всех детей, насколько это возможно? Или провести границу, например, на 24-й неделе и объявить, что родившихся на более ранних сроках выхаживать не будут? Отказ от выхаживания младенцев, родившихся раньше чем на 24-й неделе беременности, позволил бы обществу значительно сэкономить на медицинском вмешательстве, которое, скорее всего, окажется бесполезным, и на расходах, связанных с нуждами тяжелобольных и недееспособных детей из числа выживших. Но это будет жестоко по отношению к супружеским парам, испытывающим проблемы с зачатием, для которых их недоношенный ребенок, возможно, последний шанс стать родителями. Родители Амилии как раз из этой категории. Если родители понимают ситуацию, готовы к тому, что в семье появится тяжелобольной ребенок, и намерены отдать ему всю любовь и заботу, на какие только способны, — имеет ли право высокоразвитая страна сказать им: «Нет, ваш ребенок родился слишком рано»?

С учетом всех возможных обстоятельств, участники семинара не стали проводить жесткой границы. Вместо нее они определили «серую зону», в которой сами родители решают, выхаживать или не выхаживать новорожденного. Если родители ребенка, родившегося на 23-й неделе, не хотят, чтобы его выхаживали, всем придется согласиться с их решением. Участники семинара сошлись на том, что, хотя оговорить возможность активного вмешательства необходимо, такой вариант следует оценивать как нежелательный. 72 % участников, если родители не захотят, не стали бы прибегать к медицинскому вмешательству даже и в 25 недель. Но, по общему мнению, 26-недельного ребенка, в отсутствие особых обстоятельств, выхаживать надо.

Американская академия педиатрии считает детей, родившихся на сроке до 23 недель и весящих меньше 400 граммов, нежизнеспособными. Но в США очень сложно противостоять укоренившейся риторике, требующей делать все возможное для спасения любой человеческой жизни. Вместе того чтобы открыто обсуждать с родителями их возможности и перспективы, некоторые врачи предпочитают сказать, что вмешательство «бесполезно» и «сделать ничего нельзя». На самом деле активное выхаживание часто в состоянии продлить ребенку жизнь, но с высокой вероятностью тяжелых функциональных расстройств. В этой ситуации говорить, что выхаживание «бесполезно», — значит выносить этическое суждение о том, что жить с такими тяжелыми расстройствами хуже, чем не жить, или что такая жизнь не стоит усилий, которых больной ребенок потребует от родителей и общества.

Другие врачи считают человеческую жизнь абсолютной ценностью и видят свой долг в том, чтобы делать все для спасения каждого ребенка, независимо от вероятности тяжелой инвалидности в дальнейшем.

Ни те ни другие не оставляют родителям возможности самим участвовать в решении, касающемся их ребенка. И хотя тяжелый груз ответственности с родителей при этом снимается, они теряют шанс понять, насколько этот ребенок для них ценен, смогут ли они принять в свою жизнь тяжелобольного, любить его и заботиться о нем. Вот почему в решении вопроса жизни и смерти — выхаживать или нет детей, родившихся в «серой зоне», — право решающего голоса должно оставаться за родителями.

Амилия выжила, и границы «серой зоны» стали шире, но сама зона никуда не делась. Мы не знаем, приведет ли недоношенность Амилии к долгосрочным функциональным расстройствам, но, как бы ни разрешилась ее история, другие родители могут обоснованно предпочесть не рисковать и не тратить столько общественных денег на то, чтобы для выживания крошечного новорожденного было сделано все возможное.

В ЧЕТВЕРГ ДВА ВРАЧА из Медицинского центра Гронингенского университета (Нидерланды) рассказали в The New England Journal of Medicine, при каких обстоятельствах специалисты их клиники 22 раза за семь лет прибегали к эвтаназии новорожденных. Все эти случаи были доложены окружному прокурору, и ни одного из врачей к ответственности не привлекли.

Эдуард Ферхаген и Питер Сауэр подразделяют новорожденных, в отношении которых возможно принятие решения об окончании жизни, на три группы.

Первая — это младенцы, которые неизбежно умрут вскоре после рождения, современная медицина не в состоянии продлить их жизнь.

Вторая — те, кому для поддержания жизни необходима аппаратура, например аппарат искусственного дыхания, и чьи прогнозы на будущее «очень неблагоприятны». Это младенцы с тяжелыми поражениями мозга. Даже если они смогут существовать автономно, качество их жизни все равно будет крайне низким.

В третью группу входят дети «без надежды на выздоровление», испытывающие при этом «невыносимые страдания». Например, к третьей группе относился ребенок с очень тяжелой формой spina bifida — расщепления позвоночника, порока развития спинного мозга, при котором позвонок его не прикрывает. Однако такие новорожденные могут быть жизнеспособны и без аппаратной поддержки.

Именно об этой, третьей, группе и идут споры, поскольку жизнь таких новорожденных нельзя прекратить простым отключением аппаратуры. Когда страдания невозможно облегчить и надежды на улучшение нет, врачи Медицинского центра Гронингенского университета обсуждают с родителями, не будет ли в такой ситуации смерть «более гуманным решением, чем продолжение жизни». Если родители сочтут, что это именно так, и с ними согласится команда врачей, а также еще один независимый медик, никак не связанный с пациентом, — жизнь новорожденного может быть прекращена.

Американские пролайферы, конечно, скажут, что сделан новый шаг по наклонной плоскости, по которой Нидерланды катятся с тех самых пор, как двадцать лет назад узаконили добровольную эвтаназию. Но прежде чем изобличать гронингенских докторов, критикам стоит присмотреться к тому, что происходит в США.

Одно бесспорно: в Соединенных Штатах детям с тяжелыми расстройствами дают умереть. Это новорожденные из двух первых групп, описанных Ферхагеном и Сауэром. Некоторые младенцы из второй группы прожили бы на аппаратной поддержке еще много лет, но американские врачи, как правило в ходе бесед с родителями, принимают решение отключить аппаратуру. Это открыто происходит и в католических, и в некатолических больницах.