Георгий Рузавин - Методология научного познания [Учебное пособие для вузов]

В 80-е гг. оживились попытки использования эвристических средств для методологического анализа формирования и роста научного знания. В настоящее время такие попытки значительно расширились благодаря созданию новых вычислительных моделей, с помощью которых в 1989 г. Г. Саймону и другим ученым удалось обнаружить адекватные вычислительные методы для переоткрытия эмпирических законов. Такие модели ставят своей целью не заменить ученого в процессе открытия, а усилить его когнитивные способности, подобно тому как телескоп служит для усиления возможностей наблюдения удаленных небесных тел. По-прежнему продолжается работа над концептуальными моделями, в том числе новыми, опирающимися на теорию игр, диалогический, вопросно-ответный метод анализа процесса исследования и другие. Все это свидетельствует о том, что процесс поиска и формирования нового научного знания можно анализировать и концептуальными средствами философии и методологии науки, а не адресовать его полностью только к психологии творчества и истории науки.

Что касается абдукции, то ее нельзя рассматривать как традиционное умозаключение хотя бы потому, что в нем дедукция используется при выводе следствий из пробных гипотез, а индукция — для их проверки. Поэтому ее следует рассматривать как специфический эвристический метод, который используется в науке для поиска объяснительных гипотез.

Функции науки имеют теоретический и прикладной, практический, характер. Объяснение и понимание решают чисто теоретические задачи, способствуя раскрытию сущности и смысла изучаемых явлений. Предсказания и технические применения науки ориентированы на практическое использование ее теорий и методов.

При рассмотрении функций законов и теорий в научном познании в главе 4 мы кратко касались некоторых вопросов объяснения и предсказания. Однако мы не анализировали там ни структуру, ни модели объяснения и предсказания и совсем не затрагивали проблемы понимания. В последующих главах мы подробно обсудим эти вопросы, поскольку они раскрывают основные функции любой науки. Начнем рассмотрение с анализа методов объяснения.

Объяснение как исторически, так и логически является исходной и важнейшей функцией научного, а отчасти и обыденного познания. Приступая к изучению неизвестного раньше явления или неожиданного события, мы прежде всего задаемся вопросом: почему оно возникло или как произошло? Древний человек, встречаясь с грозными силами природы, пытался одухотворить их и объяснить действия природы по аналогии с собственными действиями и поведением. Если море бурное, значит рассердился бог морей Нептун. Такой анимистический подход, по сути дела, представляет собой попытку объяснить неизвестное через известное и знакомое. По-видимому, в качестве остатка такого отжившего представления нередко можно встретить мнение, что объяснение есть сведение неизвестного к известному.

Однако никакого обоснования для этого и даже убедительных примеров в его пользу не приводится. Напротив, историческая практика объяснений в обыденном познании и особенно в науке явно противоречит такому мнению. В науке объяснением называют дедуктивный вывод высказывания о факте из общих законов и тех начальных условий, которые в науке называются также граничными условиями и относятся к характеристике данного факта. Часто объяснение рассматривают как подведение высказывания о событии или явлении под некоторое общее утверждение: гипотезу, закон или теорию. Подобный взгляд на объяснение защищается всеми рационально мыслящими философами науки, хотя, как мы убедимся далее, по конкретным вопросам относительно типов и моделей научного объяснения между ними на протяжении истории науки существовали и существуют важные различия.

Исторически причинные объясненияявляются простейшими по типу и поэтому широко используются в повседневном мышлении. Чтобы объяснить данное явление обычно ссылаются на другое явление, которое предшествует ему и вызывает или порождает данное явление. Предшествующее явление называют причиной, а данное явление следствием, хотя правильнее было бы называть его действием, чтобы не путать с логическим отношением основания и следствия. Однако причинное объяснение не сводится только к указанию предшествующего и последующего явлений. Ведь одно явление, например день, хотя и предшествует наступлению ночи, но никто не назовет день причиной ночи. У этих явлений есть общая причина: суточное вращение Земли. Для причинного объяснения обязательно следует определить тот общий причинный закон, который устанавливает регулярную, необходимую связь между причиной и следствием.

В период становления классической науки, когда в экспериментальном естествознании господствовали принципы механического детерминизма, не только механические движения и процессы, но и другие явления природы пытались объяснить с помощью простейших каузальных, или причинных, законов. Такая модель использовалась еще Галилеем для опровержения прежних натурфилософских попыток объяснения явлений природы с помощью разного рода скрытых качеств и сил. В противоположность этому Галилей при объяснении движения, в частности свободного падения тел, рассматривал в качестве причины реальную внешнюю силу — силу тяжести. Следствием этой причины было изменение состояния тела: его ускорение под действием силы тяготения. Дальнейшее развитие подход Галилея к объяснению природы получил в трудах основоположника классической механики Ньютона и его последователей. В истории науки такой подход характеризуют обычно как галилеевскую традицию в объяснении.

В середине XIX в. Милль предпринял попытку связать причинные объяснения с индуктивными методами исследования. Для этого он уточнил и систематизировал созданные еще в XVII в. Бэконом методы индукции. Однако с помощью индуктивных методов Бэкона-Милля можно было устанавливать лишь простейшие причинные законы, выражающие регулярные и необходимые связи между эмпирически наблюдаемыми предметами, явлениями и их свойствами. Следовательно, объяснение в этом случае сводилось к дедукции высказываний о фактах из эмпирических причинных законов. В своей «Системе логики» Милль писал: «Объяснением единичного факта признают указание его причины, т. е. установление того закона или тех законов причинной связи, частным случаем которого или которых является этот факт» [89] Экспланандум Заключение: событие, явление — факт. Нередко нам приходится обращаться к теории, когда требуется объяснить эмпирические законы с помощью теоретических законов. Например, чтобы объяснить, почему палка, опущенная в воду, кажется сломанной, мы обращаемся к эмпирическому закону преломления света. Когда же возникает необходимость объяснения самого этого закона, то обычно ссылаются на более общую теорию, или концепцию, света: волновую, электромагнитную или современную квантово-механическую. С содержательной точки зрения объяснение эмпирических законов с помощью теоретических имеет более глубокий уровень и абстрактный характер, так как теория вводит ненаблюдаемые объекты: в нашем примере электромагнитные волны, или фотоны, как кванты поля. Однако с формальной точки зрения прежняя схема объяснения может быть сохранена, только вместо эмпирических надо рассматривать теоретические законы. Условия адекватности объяснения. Если объяснение адекватно действительности, то оно должно удовлетворять определенным логическим и эмпирическим требованиям. . Поскольку сами причинные связи устанавливались с помощью индуктивных методов, то их объяснительная сила была невысока. Поэтому такие объяснения можно было использовать только на предварительной стадии исследования. Переход на более глубокий уровень познания, связанный с возникновением и широким использованием теоретических законов различной степени общности и глубины, привел к необходимости расширения и обобщения прежней причинной модели научного объяснения.