Георгий Рузавин - Методология научного познания [Учебное пособие для вузов]

При таком подходе основное внимание обращается на объяснение деятельности выдающихся исторических личностей и поэтому центр тяжести переносится на раскрытие связи между их убеждениями и действиями. Дрей считает, что применение законов в дедуктивно-номологической модели для объяснения поведения и действий людей в обществе навязывает ненужный детерминизм истории. По его мнению, историки никогда не обращаются к законам и не знают, что представляет собой исторический закон. Некоторые ученые считают такие законы относящимися к индивидуальной или социальной психологии и предполагают их известными каждому, и поэтому признают их само собой разумеющимися. «В истории… — пишет К. Поппер, — есть множество тривиальных универсальных законов, которые мы принимаем без доказательства. Эти законы практически не представляют никакого интереса и абсолютно не способны внести порядок в предмет исследования» [92] Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. — М., 1992. — С. 305. .

Несомненно, что не всякое индивидуальное поведение можно подвести под закон, поскольку последний характеризует нечто общее, регулярное, повторяющееся. Тем не менее в экономике, социологии, психологии и других общественных науках без законов обойтись нельзя. Однако социальные законы принципиально отличаются от законов природы тем, что являются выражением результатов деятельности людей, в которой воплотились их цели, интересы и воля. Поэтому этот субъективный момент всегда должен учитываться исследователем-гуманитарием.

Что касается законов истории, то они в значительной мере имеют ретроспективный характер, часто связанный с индивидуальными пристрастиями, убеждениями и мнениями историка. К тому же проверка таких законов наталкивается на большие трудности ввиду невозможности повторения событий прошлого. К. Гемпель и логические позитивисты рассматривают дедуктивно-номологическую модель как единственно возможную схему объяснения. В связи с этим небезынтересно отметить, что сам он сформулировал основные принципы своей модели в статье «Функции общих законов истории», в которой пытался доказать, что «общие законы имеют достаточно аналогичные функции в истории и в естественных науках» [93] Гемпель К. Указ. раб. С. 16. .

В некоторых случаях общие законы, лежащие в основе исторического объяснения, сформулированы достаточно полно и явно, поэтому они представляются вполне убедительными и не вызывают возражений. Однако, как признает Гемпель, «большинству объяснений, предлагаемых в истории или социологии, не удается включить явные утверждения о предполагаемых общих закономерностях» [94] Там же. С. 22. . Он соглашается с тем, иногда эти закономерности или гипотезы относятся к индивидуальной и социальной психологии и известны каждому, и поэтому явно не формулируются. С другой стороны, многие гипотезы и предположения, лежащие в основе объяснения, бывает очень трудно сформулировать явным образом и с достаточной точностью. Вследствие этого исторические объяснения часто выглядят как фрагменты объяснений. «Тем не менее, — утверждает Гемпель, — в истории, как и везде в эмпирических науках, объяснение явления состоит в подведении его под общие эмпирические законы» [95] Там же. С. 27. .

Возражая против включения целей и мотивов поведения людей в историческое объяснение, Гемпель и его соавтор П. Оппенгейм предлагают их «отнести к антецедентным (предшествующим. — Г.Р.) условиям мотивационного объяснения и на этом основании устранить формальное различие между мотивационным и причинным объяснением» [96] Там же. С. 100. . Но именно вследствие различия между ними возникли альтернативные модели и методы объяснения.

Интенциональные модели (от лат. intentio — стремление) при объяснении истории во главу угла ставят установление стремлений, намерений или мотиваций действующих субъектов. Они ориентированы на раскрытие интенций людей, и их можно использовать не только для объяснения поведения исторических деятелей, но и для объяснения поступков, действий и поведения обычных людей, так как в этом случае можно непосредственно установить связь между мотивами и реальными поступками людей путем проверки различных гипотез. Интенциальные объяснения широко применяются в психологии, социологии, педагогике, правоведении и других науках. В связи с этим их можно включить в состав более общих телеологических объяснений.

Телеологические объяснения (от греч. telos — цель, logos — учение) представляют такой способ объяснения, при котором основное внимание обращается на цели, смысл и намерения деятельности людей. Они рассматривались еще в античной философии Аристотелем в рамках финалистских, или телеологических, представлений, которые призваны были выявить сущность целесообразной деятельности не только человека и живых организмов, но и явлений неживой природы. Поэтому наряду с материальной, действующей и формальной причинностью Аристотель, например, рассматривает также целевую причинность. Понятие энтелехии (от греч. entelecheia — то, что содержит в себе цель) рассматривалось им как скрытая цель, заложенная в природе, которая должна объяснить переход возможности в действительность. В дальнейшем энтелехия обычно ассоциировалась с целевым началом и выступала в форме телеологического объяснения, которая противопоставлялась каузальному, или причинному, объяснению.

После возникновения экспериментального естествознания в XVII в., считавшего своей задачей прежде всего установление причин и общих законов явлений неживой природы, телеологические объяснения уступили место причинным. Такой подход, как указано выше, осуществлялся в рамках галилеевской традиции главным образом в точном естествознании (астрономия, механика, физика и химия). Эта же традиция поддерживалась также возникшей в XIX в. философией науки, которая ориентировалась в основном на анализ проблем неорганической природы. Ранние позитивисты провозгласили единственно научными только объяснения с помощью причинных законов. Пришедшие им на смену логические позитивисты признали стандартной дедуктивно-номологическую модель, которая допускала возможность объяснения путем использования не только универсальных законов, но и законов стохастических. Телеологические же объяснения в лучшем случае они рассматривали в качестве вспомогательного и эвристического средства исследования. Например, Гемпель и Оппенгейм, справедливо отмечая, что одна из причин применения телеологических объяснений в биологии заключается в их плодотворности как эвристического средства исследования, тем не менее настаивали на том, что «в социальных науках не менее, чем в физических, подведение под общие закономерности совершенно необходимо для объяснения и теоретического понимания любого явления» [97] Гемпель К. Указ. раб. С. 98. .