Александр Казённов - Диалектика как высший метод познания

Ответы на эти вопросы достаточно просты. И чтобы не интриговать читателя, ответим на них прежде, чем приведем доказательства.

Всеобщий научный метод – слишком редкое и дорогое достояние человечества, чтобы быть открываемым даже один раз в столетие, а тем более сто системных методов в год, как это, на словах, происходит сейчас. Дело не в новизне, а в истинности метода. Истинный метод, по сути, есть всегда только один: понятийный – как целостность (тотальность) мыслительной деятельности в строго определенных понятиях. Именно в силу строго определенных, необходимо связанных друг с другом понятий, метод Аристотеля (а Гегель считал его и своим методом) стал методом для ученых всех развитых тогда стран, в том числе, например, арабских. Определения исторически меняются, совершенствуются. И если кто-то считает, что то или иное определение устарело или неправильно, то его можно изменить или, даже, опровергнуть и отбросить. Но само научное мышление протекает только в системе достаточно четко определенных понятий. И никакого другого пути для него нет.

Поэтому же мы ничего не упустим в разборе методов – ведь никаких других методов, кроме тех, которые нам даром оставили гении Аристотеля, Декарта, Гегеля и других великих ученых и философов, нет. И в ближайшем будущем (век или два) на нас не обрушится их обилие – в лучшем случае будет конкретизирован и усовершенствован метод Гегеля. Кант и Гегель были не глупее нынешних философов, но они искали не только истинный,но и высший методнаучного познания (таковым, тоже понятно, в каждый данный период может быть только один метод). И они, особенно Гегель, понимали, что только совершенствуют тот истинный метод, который уже был разработан предшественниками, но в недостаточно ясной и цельной форме. Каждый из их предшественников субъективно разрабатывал свой метод как истинный и высший. И в их время он был не только истинным, но и высшим. Их методы не перестали быть истинными (поэтому мы их и изучаем), но со временем они перестали быть высшими, уступив в совершенстве своим последователям. Поэтому объективно они трудились над обработкой того же метода, который был создан Платоном, Аристотелем и их последователями. Главный вопрос здесь как раз и состоит в том, что же такое они создали, что называется всеобщим научным методом познания? Они, от Платона до Гегеля, создали способ систематического понятийногорассмотрения предметов. То есть, способ такого мышления, когда предмет (процесс )сначала возводится в мысль, в понятие, а затем рассматривается с помощью других понятий как соответствующий себе самому и своему понятию. Понятие предмета (процесса) ставится затем в систематическую связь с другими понятиями, выражающими другие свойства предмета или его связи с другими предметами. Понятие же есть самая простая и самая глубокая (а, следовательно – единственная) объективная система знаний, с помощью которой разум всё систематизирует и подчиняет себе, т.е. системе своих понятий (т.е. теорий, т.е. наук). Разум, собственно говоря, и есть действующее понятие: где нет действующего понятия, там нет и разума; а там, где нет разума, нет и понятия. Поэтому метод можно определить и так: это способ развертывания понятия предмета от абстрактнообщего до конкретно-всеобщего содержания. Или, как это определяет Гегель: «…метод есть осознание формы внутреннего самодвижения её (всеобщей логики, следовательно и логики любого предмета вообще – А.К.) содержания». [ См. «Наука логики» т.1, М.: Мысль, 1970. С.107.].

Самодвижение любого предмета исследования (физического, химического, социального и иного) вытекает с необходимостью из его противоречивости. Противоречие есть источник самодвижения и предметов природы, и процессов общества, и форм мышления, как выражение их (природы, общества и мышления) сущности. Поэтому человечество училось и, наконец, с помощью Гегеля, научилось выражать движение вещей посредством движения понятий. Этого не мог дать метафизический метод, останавливающийся лишь на возведении вещей в понятия, на формулировке понятий и их внешнем, формальном взаимодействии. Это тоже очень важно, этим тоже необходимо овладеть как промежуточной ступенью, но теперь этого стало недостаточно. Теперь нужно шагать ещё на одну ступеньку вверх. Впрочем, диалектический метод, поскольку в нем снят метод метафизический, позволяет делать это одним движением.

Из этого понимания метода, как из основы, можно вывести доказательства для данных выше ответов на поставленные ранее вопросы.

«Системный метод» – это недоразумение, поскольку любой метод, если он научный, является системным по определению. Ведь наука – по определению – есть систематизированное объективное знание. Поэтому этот метод «открыт» очень давно, вместе с появлением науки. И если на нём настаивают, как на чем-то новом, а также на его необходимости, то ломятся в открытую дверь. Или кто-то думает, что Платон и Аристотель мыслили не системно и не подозревали о системности своего мышления? А Декарт, Лейбниц, Ньютон? А Ленин, Лосев, Ильенков? Которые, кстати, ни о каком системном методе, тем более – своем, не говорили.

Точно так же решается и вопрос о двух методах: метафизическом и диалектическом. Обычно настаивали на их различии и на констатации устарелости метафизического метода. Но диалектический метод есть конкретизация и развитие метафизического метода. Следовательно, в себе они одно и то же. И это «одно» суть понятие. Только в метафизическом методе возводят предмет в понятие и на этом останавливаются, сопрягая новое понятие с другими понятиями (т.е. развертывая) внешним образом, а в диалектическом – «наблюдают» за его саморазвертыванием и соединением с другими понятиями соответственно развивающейся действительности (природе предмета). Поэтому, если человек не овладел диалектическим мышлением, он двумя ногами стоит на почве метафизического метода мышления, хочет он этого или нет. Поскольку никакого третьего всеобщего научного метода просто нет. И драма многих исследователей не в том, что они не овладели диалектическим методом, а в том, что они еще не освоили сознательно даже метафизический метод как мышление в понятиях. За понятия и мысли они часто выдают свои представления, кое-как выраженные в лексической форме и схематически (часто схему и называют системой) связанные между собой, не понимая простой вещи: слово может выражать понятие, а может и не выражать. И даже у одного человека данное слово выражает понятие (за счет связи с другими глубоко определенными понятиями теории), а у другого – не выражает. Например, одно и то же слово «деньги» – суть простое, расплывчатое представление об особых бумажках и монетках у сельской полуграмотной бабушки, но сложное, строго определенное понятие о сложнейшем явлении в теории Адама Смита,