user - Раса и мировоззрение

Соотношение между народом и языком обычно изображается таким образом, что язык, как сила, образующая общность, является основой народной общности. Это правильно в той мере, что язык как средство понимания, разумеется, создает и усиливает связи между людьми. По нельзя огрублять картину, считая язык чем-то вроде смирительной рубашки, которую говорящие на нем, хотят они этого или не хотят, вынуждены одевать. Язык не стихия, а труд, и энергия, которую Гумбольдт открыл в нем, это не его собственная сила, она зависит от сути говорящих на нем, творцов языка. Конечно, родной язык - «гарант традиции» (Ставенхаген) и заботится в этой роли о сохранении и поддержании национального своеобразия (Шмидт-Рор). Более того, «он не только важная основа, но и выражение народной сути» (Ф. Панцер). Это доказывает уже тот факт, что родной язык это не раз и навсегда данная постоянная величина: он может изменяться. Смысл многих немецких слов в прошлые века был совсем иным, чем сегодня; народное мировоззрение часто меняется от одного поколения к другому. Вопрос о напряженных отношениях между постоянным ядром языка и его меняющейся частью до сих пор еще не поставлен, так что об ответе на него говорить тем более не приходится.

По эти напряженные отношения касаются языковых проблем, которые нас особенно занимают. Мы больше не верим в универсальную правильность прежних механистических толкований изменений языка, не верим в то, что их самые существенные причины прекратили свое действие с упасле- дованисм языка на протяжении столетий (Р. Леве) или что их можно найти только в общении (Г. Пауль) и все стимулы поступают только извне (Хр. Рогге). Пели между расой и душой существуют тесные природные связи, то и раса и язык, т. е. раса и форма выражения души должны быть связаны друг с другом. Но изменение языка это не только механический процесс, но и отражение изменения поведения, сдвига в мировоззрении. Чуждые влияния могут найти почву лишь тогда, когда для этого есть необходимые психические предпосылки. Если языковый импортный товар без изменений переносится в структуру родного языка, это недвусмысленно указывает па сдвиг расового центра тяжести в данной языковой области. Но обычно нс бывает заимствований в неизменном виде, они служат лишь сырьем, которое трансформируется особым образом. В таком «онемечивании» лучше всего и наиболее однозначно можно уловить «внутреннюю форму языка» немцев. И разве нельзя дать расовое объяснение разнообразию немецких диалектов? Области их распространения и сегодня, в основном, соответствуют главным очагам расового деления немецкого народа. Но этот факт странным образом нс беспокоил до сих пор всерьез лингвистику.

Исследователи неоднократно касались связей между расой и языком, но это были смутные догадки, которые редко вызывали отклик. Нс хватило мужества энергично заняться этими сложными вопросами. Герман Пауль подчеркивает, что и происхождение следует понимать как искусство образования языка, но «лишь» в той мерс, в какой оно влияет на физические и психические качества отдельной личности. Нам кажется, что здесь этот автор попал в точку, и мы сожалеем о трагическом заблуждении большого ученого, который придавал этим решающим факторам лишь «подчиненное» значение по сравнению с общением. Другой очень показательный пример. Фридрих Клюге четко заявляет: «В общем, языковое родство следует считать также доказательством кровного родства», но через несколько строк он делает шаг назад: «Термин «раса» здесь неуместен, потому что мы считаем язык основным признаком народа». Приходится допустить, что тогдашний уровень расовых исследований нс очень воодушевлял лингвистов на то, чтобы использовать их ненадежные, противоречивые результаты в своей работе. Но главная ошибка заключалась в другом - в понимании языка как свойства. Эта точка зрения остается общепризнанной до сих пор.

Но она, как мы убедились, ложна. С точки зрения языкознания кризис, который мы переживаем, зависит от того, удастся ли нам преодолеть это воззрение или нет. Использование результатов расовых исследований в языкознании напрашивается само собой. Во всяком случае, необходимо запять четкую позицию: решить, хочет ли языкознание заниматься общим делом или предпочтет окончательно замкнуться в скучной тиши кабинетов. И это один из болезненных симптомов нынешнего положения, когда в прекрасной, ясной и богатой мыслями книге Конрада Вурдаха «Наука о немецком языке» мы нс встречаем ни одного указания па наш круг вопросов, ни слова об исследовании языка с точки зрения происхождения.

Задача, которой я здесь касаюсь, бесконечно сложна вследствие своей полной новизны, и я знаю, что многие отклонят ее, покачивая головой или с насмешкой. Но эта задача стоит перед нами, и мы должны принять принципиальное решение. Нам нельзя останавливаться па нолиути. Тот тезис, что разнообразие языков зависит от разных способов, которыми люди, говорящие на этих языках, смотрят па мир, сегодня серьезно не оспаривается. Но разные мировоззрения возникают из разных психических типов (Г. Амман), и в этом пункте устанавливается связь между расой и языком. Это положение, если оно правильно, должно быть применимо нс только к различиям между большими языковыми семьями (индоевропейской - финно-угорской - банту и т. д.) и группами (германской - романской - славянской), но и к отдельным языкам (немецкому - французскому - русскому) и диалектам (нижненемецкому - верхнесаксонскому - баварскому). Но это означает, что все языкознание стоит перед совершенно новыми проблемами.

Прежние рассуждения по этому вопросу обычно спотыкались о факт расового многообразия нашего парода. И действительно, с точки зрения методики кажется нецелесообразным вскапывать каменистую часть ноля. Но именно нотой причине, что мы осознаем всю важность задачи, необходимо создать падежные основы и исходить из отношений, более простых и ясных, чем современные. Я вижу здесь два пути исследований, которые обещают хорошие результаты.

а) Прежде всего следует изучить отношения в древнейшие времена. Пестрая, запутанная расовая картина нашего парода в его нынешнем состоянии является результатом долгого исто-

рического развития. Первый его этап - германский, и здесь мы имеем единство не только языковое, но и расовое. То, что германцы были народом чистой расы, доказывают римские источники и изображения, но прежде всего - убедительные и однозначные данные раскопок захоронений. В римские времена германцы были народом самой чистой расы, это были единственные расово чистые племена нордического типа, который в рассеянном виде в большей или меньшей степени встречается и у многих других народов и племен. Речь не идет об отождествлении германского (этническое и языковое понятие) с нордическим (расовое понятие), но следует подчеркнуть, что нордический тип сохранялся среди германцев дальше и в более чистом виде, чем у других народов.