Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Одной из характеристик той науки, что сегодня претендует на то, чтобы называться «религиоведением», является то, что когда бы ни возник ясный шанс нахождения ключа к разгадке тайны, она приходит к заключению, что данный ключ подходит для решения всех тайн. Так, когда была понята идея тотема, некоторые стали видеть тотемы повсюду. «Тотемную» интерпретацию стали беззастенчиво применять к формам, обнаруженным в великих традициях, поскольку считалось, что их наилучшее объяснение может быть получено из результатов изучения диких племен. В итоге была сформулирована даже сексуальная теория тотема.

Переход от тотемов этих народностей к традиционной царской функции не является признаком эволюции в материальном смысле слова. Но здесь можно говорить об эволюции в идеальном смысле. Царская или аристократическая традиция возникает там, где существует господство над тотемами , а не господство тотемов : где эта связь была инвертирована и сверхъестественный принцип дал глубинным родовым силам надбиологическую ориентацию к олимпийской «победе» и бессмертию. Установить двусмысленное смешение, усиливающее зависимость людей как созданий природы, таким образом позволяя центру их существа падать все глубже и глубже в коллективное и субличностное измерения, и «задабривать» или располагать к себе определенные инфернальные влияния, позволяя им воплощаться в душах и в мире людей —такова сущность низшего культа, который является всего лишь расширением способа существования людей без культа и обрядов. Иным словами, это характеристика крайнего вырождения высших традиционных форм. Освободить людей от власти тотемов; укрепить их; направить их к осуществлению духовной формы, к пределу; невидимо привести их на путь влияний, способных привлечь судьбу героического и освободительного бессмертия —вот в чем была задача аристократического культа. [194] [194] В некоторых традициях существовало верование в двух демонов: божественного и дружелюбного демона («добрый демон», αγαθός δαίμων ) и земного демона, подверженного плоти и страстям (см., например, Сервий , Комментарии к Энеиде , VI, 743; Цензорин, О дне рождения , 3 и далее). Первый может представлять трансформирующие влияния или «триумфальную» наследственность, которую индивид мог подтвердить и обновить, или же предать —в том случае, когда он уступал своей низшей природе, выраженной другим демоном. При твердой приверженности такому культу дороги в Гадесу давалось избежать, и «путь Матери» был закрыт. Однако если божественными обрядами пренебрегали, судьба утверждалась вновь, и сила низшей природы опять становилась всемогущей. Таким образом, смысл вышеупомянутого восточного учения становится ясным: кто пренебрегает обрядами, не может избежать «ада» —смысл этого слова отображает не существование в этой жизни, а судьбу в загробном мире. В своем глубочайшем смысле долг непрерывно оберегать, лелеять и развивать мистический огонь —тело бога семей, городов и империй, а также, согласно особенно важному в этом отношении выражению из Вед, «хранитель бессмертия» [195] [195] Ригведа, VI, 7-7. Об отношениях между огнем, о котором заботились знатные семьи, и божественным выживанием см. также Законы Ману , II, 232. —скрывал ритуальное обещание непрерывно оберегать, лелеять и развивать принцип высшей судьбы и контакт с божественным миром, унаследованные от предков. Таким образом, согласно индийским и греческим представлениям, а также, в общем, олимпийско-арийскому обряду кремирования такой огонь более чем тесно связан с огнем горящего погребального костра; он был символом силы, поглощающей последние остатки земной природы покойного, в итоге порождая «сверкающую форму» бессмертного [196] [196] Эта форма является той же надындивидуальной формой божественного предка или бога, в которую видоизменяется ограниченное сознание человека (по этой причине в Греции имя покойного иногда заменялось именем отца-основателя рода, см. Е. Rohde, Psyche , cit., vol. II, p. 361). В пределе говорится о «форме славы», предшествующей телу, и «начале внутри его свойственной ему деятельности», что в иранской традиции связано с «первочеловеком, созданным из света», у которого жизненная сила, когда исчезает, «скрывается под землей», и порождает других людей (см. Reitztenstein-Schaeder, Studien zum antiken Synkretismus aus Iran und Griechenland, Leipzig, 1926, pp. 230 и далее). Мы также можем сослаться на дзенский коан «Покажи мне твое лицо до твоего рождения». .

Там, где Традиция в полной мере сохраняла свою силу, династическая или иная преемственность священных царей отображала ось света и вечности, победоносное присутствие высшего мира в этом, «олимпийский» компонент, преображающий демонический элемент демоса и дарующий высший смысл государству, нации и расе. Даже в низших слоях общества иерархическая связь, созданная сознательной и мужественной преданностью, являлась средством достижения сверхъестественного.

Действительно, дня тех, кто сам не мог зажечь сверхъестественный огонь, даже простой закон, облеченный авторитетом свыше, являлся точкой отсчета и опорой, выходившей за пределы человеческой индивидуальности. В реальности сокровенное, свободное и реальное посвящение всей своей жизни нормам традиции, даже при отсутствии полного понимания их внутреннего измерения для оправдания такой приверженности, было достаточным для объективного достижения высшего смысла: благодаря послушанию, преданности и действию в соответствии с традиционными принципами и ограничениями невидимая сила формировала такую жизнь и направляла ее к той же сверхъестественной оси, которая в существах, стоявших на вершине иерархии, существовала как состояние истины, осуществления и света. Так формировался стабильный и живой организм, постоянно направленный к высшему миру и освященный в силе и в действии во всех областях мышления, чувств, действий и борьбы согласно своему иерархическому уровню. В такой атмосфере жил мир Традиции. «Вся внешняя жизнь была обрядом, то есть приближением, более или менее действенным и зависящим от индивидуумов и групп, к той истине, которую внешняя жизнь не может дать сама по себе, но которая позволяет человеку осуществиться, частично или полностью, при условии праведной жизни. Эти люди жили той же жизнью, которую они вели на протяжении веков; из этого мира они сделали лестницу к освобождению. Эти люди праведно думали, действовали, любили, ненавидели и воевали друг с другом; они воздвигли уникальный храм среди огромного числа других, через который бежал поток вод. Этот храм был руслом реки, традиционной истиной, священной частицей в сердце мира» [197] [197] G. De Giorgio, Ritormo alio spirito tradizionale . La Torre, no. 2,1930. .