Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Таким был второй из принципов, на которых была основана кастовая система. Это было сущностно духовное основание, так как Индия, осуществившая эту систему в одной из наиболее строгих версий (даже до того, что забыла прошлое), никогда не имела централизованной организации, которая могла бы внедрить ее средствами политического или экономического деспотизма. Более того, даже в западных формах Традиции можно найти выражения этого принципа. Например, в античности мы встречаем идею, согласно которой совершенство нельзя измерить материально, но оно состоит из тщательной реализации собственной природы. Древние также полагали, что материальность только представляет невозможность актуализировать свою форму, так как материя ( ύλη ) изображалась в писаниях Платона и Аристотеля как основание недифференцированности и неуловимой непостоянности, делающее вещь или существо неполноценным и несоответствующим своей норме или «идее» (то есть дхарме ). В римском обожествлении «границы» ( termen или terminus ) при помощи возвышения бога Термина до статуса высшего божества (его даже ассоциировали с олимпийским богом Юпитером) как принципа порядка и покровителя «пределов»; в традиции (поддающейся интерпретации в высшем смысле), согласно которой расколовший или убравший один из камней, обозначавших территориальную границу, был проклятым, которого необходимо было убить, едва завидев; и в римском оракуле, объявившем, что эра уничтожения пределов человеческой корысти будет также эпохой( saeculum ) «конца света», [308] [308] Смысл этого утверждения совпадает с индийским учением, согласно которому темная эпоха (Кали-юга), являющаяся концом цикла (Маха-юги), соответствует периоду неограниченного смешения каст и упадку ритуалов. См.L. Preller, Römishe Mythologie , cit., pp. 227-229. —во всех этих элементах мы находим эзотерическое отражение того же духа. Плотин писал: «Любая вещь должна быть отдельной вещью; должны быть наши собственные действия и мысли; добро и зло каждого человека должны быть его собственными». [309] [309] Плотин, Эннеады , III, i, 4. Мысль о том, что абсолютное повиновение своим особым функциям ведет к идентичному участию в духовности целого, понимаемого как живой организм, можно проследить до лучших греко-римских традиций; в итоге она стала частью органического взгляда германо-романской цивилизации Средних веков.

Предпосылки к чувству радости и гордости своей профессией (такому, что всякая работа, даже самая скромная, могла выполняться как «искусство») в качестве отзвука традиционного духа сохранялись у некоторых европейских народов вплоть до последних времен. Например, немецкий крестьянин ощущал свое возделывание земли в качестве признака знатности, даже если он не мог считать свою работу, как его персидский двойник, символом и эпизодом борьбы между богом света и богом тьмы. Члены средневековых корпораций и гильдий также гордились своей профессиональной традицией, как знать своими предками. И когда Лютер, следуя св. Фоме, учил, что переходить из одной профессии в другую, чтобы подняться в общественной иерархии, противоречит закону Божьему, ибо Бог дает каждому его состояние, и следовательно, люди должны подчиняться ему, оставаясь там, где они есть, и что единственный путь служить Богу —это стараться на своей работе, то в этих идеях сохранялась традиция и отражался лучший дух Средних веков, хотя и в пределах, присущих теистической и набожной схеме. До пришествия цивилизации третьего сословия (меркантилизма и капитализма) общественная этика, религиозно санкционированная на Западе, состояла в реализации своей сущности и достижения совершенства внутри фиксированных параметров, четко определявшихся личной природой и группой, к которой человек принадлежал. Экономическая деятельность, труд и прибыль были оправданы только в той мере, в которой они были необходимы для существования, и для обеспечения достоинства существования в данном сословии, без приоритета низших инстинктов своекорыстия или выгоды. Следовательно, также и в этой области мы встречаем характер активной безличности.

Было замечено, что в кастовой иерархии воссоздавались отношения, подобные отношениям между возможностью и действием. В высшей касте деятельность, представленная в низшей касте в более обусловленной форме, проявлялась как идея в более чистом, полном и свободном виде. Это позволяет нам оспорить современные демагогические идеи относительно предполагаемого «стадного чувства» индивидов, живших в традиционном обществе, и предполагаемом же отсутствии чувства достоинства и свободы каждого индивида, которые приобрело якобы только современное, «развитое» человечество. На самом деле, даже когда иерархическое положение индивида не вытекало из добровольного признания собственной природы и верности ей, подчинение низших высшим, далеко не будучи вялым согласием, было почти что символическим и ритуальным выражением верности и преданности конкретному идеалу и высшей форме существа, которую низшая форма не могла прямо и органично воплощать согласно своей природе ( свадхарма ), но которую, тем не менее, она могла считать центром своих действий именно при помощи своей преданности и активного подчинения высшей касте. [310] [310] См. Платон, Государство , 590d: «Для того чтобы и такой человек управлялся началом, подобным тому, каким управляются лучшие люди, мы скажем, что ему надлежит быть рабом лучшего человека, в котором господствующее начало —божественное. Не во вред себе должен быть в подчинении раб...; напротив, всякому человеку лучше быть под властью божественного и разумного начала, особенно если имеешь его в себе как нечто свое; если же этого нет, тогда пусть оно воздействует извне» (перевод А. Егунова — прим. перев .). Более того, хотя на Востоке покинуть свою касту разрешалось только в исключительных случаях, и беглеца вовсе не считали свободным человеком, тем не менее, существовала возможность создать определенные причины при помощи образа мысли, слов и дела. Эти причины, в силу аналогии между принципом или иерархией, которой подчинялся человек, могли произвести новый способ существования, соответствующий этому принципу или этой иерархии. [311] [311] В Законах Ману , с одной стороны (VIII, 414), написано: «Шудра, даже отпущенный хозяином, не освобождается от обязанности услужения; ведь оно врожденное для него, поэтому кто может освободить его от этого?»; с другой стороны, читаем: «Для шудры же высшая дхарма, ведущая к блаженству, —обслуживание прославленных брахманов-домохозяев, изучивших Веду. [Шудра] чистый, послушный высшим, мягкий в речи, свободный от гордости, всегда прибегающий к покровительству брахмана, получает [в новой жизни] высшее рождение» (IX, 334-335). «Силой аскетических подвигов и семени они в этом мире из поколения в поколение идут согласно рождению к более высокому или более низкому положению среди людей» (X, 42). Кроме бхакти или fides , направленных непосредственно на Высший Принцип, то есть на Необусловленное, бхакти , сосредоточенная на другом высшем принципе, должна была иметь реальную и объективную силу, чтобы впитать элементы человека, который напитал его (следуя исполнению собственной дхармы ) в этот самый принцип, [312] [312] Можно вспомнить учение Плотина: «когда приходит смерть, [гений] помогает определить принцип нашего нового воплощения, исходя из того образа жизни, который мы вели. Этот принцип стремится осуществить себя и, если в этом преуспевает, обретает новую жизнь, получая также и нового сопровождающего гения» ( Эннеады , III, iv, 3) (перевод С. Еремеева — прим. перев .). В нашем случае этот «демон» соответствует принципу, ставшем объектом активной и верной преданности. и таким образом возвысить эту личность —не внешне и искусственно (как в случае с беспорядком и карьеризмом современного общества), а изнутри, сущностно и органически, с низшего до высшего уровня духовной иерархии как отражение перехода трансцендентального принципа существования от одной возможности к другой.