Георг Гегель - Лекции по философии духа

/таким образом/, взамен абсолютного бытия, с одной стороны, /предлагается/ деспотизм, с другой стороны, покорность; поскольку безмерный произвол и сдержанность противопоставлены /настолько/, что человек испытывает радость в самом себе, он обретает ее только в свободе; мера есть граница нравственности. С таким сознанием одновременно связана задача познать себя. Это сознание свободы вызывает у человека всеобщий интерес к его внутреннему /естеству/, но в своем внутреннем он находит богатство интересов, и вреди них — многократные противоречия, хаотическое богатство, среди которого он мечется туда и сюда. В этом множестве одно есть истинное, высшее, чему человек подчиняет многократность своего вожделения, желания. Интерес должен вычленить это одно, отыскать истинное в данном богатстве, истинное определение среди многих противоречивых. С такой направленностью на самого себя дело еще не улажено. Благодаря сознанию своей свободы дух становится загадкой для себя, поскольку в одном находятся противоречащие определения, решение этой загадки является простое значение /духа/, где всему, кажущемуся противоречием придается смысл, /где/ оно разъясняется и ставится на ему принадлежащее место. — Если спрашивают, что такое дух, то собственный смысл этого вопроса состоит в вопросе: что есть истинное духа и это по значению равно вопросу: что является определением человека? — Определение выражает различие, цель, которая должна быть достигнута, то, чем человек должен себя сделать, кем он должен быть, что осуществить в себе посредством своей свободы. С другой стороны, определение означает также первоначальное, то, чем является человек сам по себе. Человек должен породить себя, но у него не может быть никакой другой цели, он не может делать себя ничем другим, нежели тем, чем он изначально является сам по себе. То, что он представляет собой сам по себе, является тем, что называют предрасположением. Природа духа состоит в том, чтобы создать, манифестировать, привести к откровению, осознать то, чем он является. Его определение заключается, таким образом, в том, чтобы сделать себя таким, каким он является сам по себе. — Имеется огромное различие между тем, чем дух является сам по себе и тем, что он должен создать; содержание одно и то же, различие состоит только в форме, в том, что он делает себя таким, каким он является первоначально. Весь интерес истории мирового духа вращается вокруг данного различия, с тем, чтобы осознать то, что есть само по себе, это внутреннее; чтобы оно также стало бы для себя. — Абсолютное предрасположение есть то, к чему все сводится, первоначало. Это абсолютное предрасположение или субстанция духа есть его свобода, и определение его образа действий, дело духа состоит в том, чтобы освободить себя. То, что дух сам по себе является свободным и его действие, его деятельность заключается в том, чтобы освободить себя, эта история его освобождения есть все содержание нашей науки; мы наблюдаем за духом, за тем, как он через самого себя достигает своего определения, а именно свободы. Так одновременно задается содержание и точка зрения, исходя из которой мы хотим рассматривать эту науку. Мы рассматриваем последовательность ступеней, проходя которые дух освобождает себя, целью же является то, что он стал свободным /и предстал/ в качестве свободного духа, — здесь начинается наука об объективном духе, дух, который себе объективен, и тем начинается право. Что касается способа обсуждения нашего предмета, то прежде всего можно напомнить о формах знания о самости и знания о человеке. В случае знания о человеке рассматриваются только лишь отдельные /проявления/ человека. Когда говорят о знании самости, чем должен обладать человек, особое внимание обращается на недостаточность склонностей. Человек должен знать какими слабостями он обременен. Осмотрительность в поведении важна, однако, она не может быть предметом науки. "Нужно познакомиться с людьми, чтобы их использовать и уметь их остерегаться". Все это относится к партикулярности человека, которая является либо безразличной, либо не-истинной. Истинным в человеке является то, чтобы он соответствовал бы природе своего духа. Та самая осмотрительность легко приводит к подслушиванию людей, определенному виду коварства. Такой тип знания человека особенно рекомендуем для того, чтобы использовать людей для своих целей и чтобы защитить себя от них. Объединение знания о человеке с психологией также составляет (ту) сторону, которая в особенности заявляет о себе в прагматической истории. История имеет две стороны: /на одной/ — предмет, цель, содержание, а на другой то, что приводило бы все это в действие благодаря привлечению субъективного. Вторая сторона зависит от деятельности и на эту субъективную сторону приходится особенность, /коей является/ индивидум, данная особенность явно выдвигается при /развертывании/ прагматической истории. Чтобы объяснить /какое-либо/ дело, выяснить основание, обращаются к намерениям. Будучи выведенными из субъективного удовлетворения, великие дела были преуменьшены; хотя в действующем субъекте партикулярность играет лишь побочную роль, великое дело, однако, из этого вывести нельзя. Герой остается неизвестным для камердинера, хотя последний "может наблюдать первого, то, как он лишен стеснения, и стало быть, должен бы знать его самым лучшим образом". Такое знание человека обращено, стало быть, к партикулярному, и не относится к всеобщему, к духу. —

Затем дух стал предметом науки и прежде имелось две науки: эмпирическая психология и пневматология. Эмпирическая психология обеспечивает познание духа, в том виде, в каком он наблюдается и исследуется. Пневматология дала такое определение духа, как например, имматериальность, на чем основывалась /идея/ бессмертности. Но из такого определения о духе как конкретном известно очень мало. Чтобы знать о нем, чтобы немного наверстать в метафизике, необходимо обратиться к опыту и из него взять конкретное. Опыт должен восполнить бедность метафизического априорного рассмотрения духа, и таким образом, данная психология основывается на опыте. Часто здесь /имеет место/ неправильное понимание, как будто бы философия пренебрегает и принижает /ценность/ опыта. Ко всему, что знает человек, относится опыт, человек должен иметь внутреннее и внешнее воззрение о предметах, и его он получает из опыта. Опыт есть нечто необходимое, незаменимое. Дальнейший /шаг/ состоит в том, чтобы помыслить опыт. Уже то, что именуется опытом не является только чувственным пониманием, восприятием, а уже содержит в себе всеобщность. Если нечто должно считаться опытом, то оно должно быть законом, чем-то всеобщим, не просто единичным восприятием, а должно посредством мышления быть возведено ко всеобщему. Всеобщность принадлежит мышлению. Единичные наблюдения посредством мышления поднимаются до всеобщности и лишь тогда именуются опытом. От данной всеобщности, от этой категории зависит, понято ли то, что имеется в восприятии правильно, /а именно/ так, что оно должно быть всеобщим. — Но совсем другое, когда эмпирическая форма восприятия должна сделаться основанием философии. Тут философия должна возразить. Признание, т. е. постижение необходимости относится к философии, но /при оперировании/ опытом это просто означает, что нечто имеет место. Философия должна соответствовать действительности; она рассматривает то, что имеется на самом деле, и то, что имеется, должно быть доказуемым, но она обнаруживает необходимость, и это не познается в опыте. — Чтобы узнать в опыте необходимо задействовать мысли, разум. Таким образом, опыт, эмпирическое учение о душе и философия, постигающее мышление не противостоят друг другу, как это часто превратно представляется. Философия возражает лишь против такого /понимания, согласно которому/ то, что есть нечто, должно быть основанием того, почему это нечто допускается; нужно также понимать необходимость. Другой /аспект/, где философия находится в противоречии с эмпирией, состоит в том, что последняя совершенно ничем не является без метафизики. Опыт с самого начала содержит в себе всеобщие определения мышления, и здесь важно установить, являются ли определения мышления эмпирии определениями истинного типа; и это та сторона определений мышления в эмпирии, которой противопоставляет себя философия. В психологии представления задаются волей, способностью суждения и т. д.; — это имеет место уже при незначительном образовании. Здесь удвоено то, отсутствие чего замечает философия: на категориальном уровне не выявляется необходимость. Говорится, что человек обладает силой воображения и прочими, данные способности сопоставляются, обнаруживаются распознаваемые способы деятельностей и они так соотносятся друг с другом, что их единственной связью является связь по типу также (Auch); они, подобно вещам в пространстве, равнодушно /находятся/ друг возле друга, каждая на своем месте. Категория силы есть недостаточная категория, в то время как представляется, будто данная сила располагает силой и способом действия. Каждая из таких сил считается самостоятельной, хотя и говорят, что они присущи духу, они не объединяются в единство, которым являются. Если они представляются таким образом, их единство не проясняется, а это является недостаточным в рассмотрении категорий. Связующее также всегда допускает самостоятельность всякой деятельности и ее равнодушие по отношению к другой /деятельности/, душа появляется как внешняя связь всех таких различных способов действия. Это недостаток в рассмотрении формы; такой способ обсуждения и раздробления духа недолюбливают, потому что знают, что дух предстает только как единство, и таким образом, данное раздробление противоречит самосознанию, дух есть просто одно. На место категории также, на место этой абстрактной связи должно выступить философское рассмотрение, понятие, конкретное единство; тем самым будет устранено данное раздробление. Указанный недостаток единства проясняется также и другим способом. Единство сразу же обладает и другой формой. Я — один и все /виды/ деятельности просто объединяются во мне. Подобно тому, как я, одно, являюсь не только субстратом, но и субъектом, то по существу и моя цель есть также одна, моя деятельность направлена на одну цель. В соответствии же с эмпирической психологией данные силы проявляются как каждая, имеющая отличную от другой цель, и предполагаются особые цели, которым эти силы служат. Но подобно тому, как дух есть лишь одно <���целое>, он также имеет только одну цель и упомянутые выше многие цели подчиняются ей. Данное подчинение проявляется в качестве раздробления. Вместо "силы" говорят, правда, также "деятельности" и это несколько лучше, но не намного. Ибо в силу того, что они имеют здесь совершенно разное содержание и остаются внешне и друг от друга обособленными, сохраняется тот же самый недостаток. —