Георг Гегель - Лекции по философии духа

Свобода есть само понятие, которое достигло существования. В каждом чувственном воззрении присутствует внешний предмет; поскольку это мое представление, в то время, как я /обращен/ к данному содержанию, я нахожусь в себе; здесь предстает различие, которое я подверг отрицанию. Философия состоит в том, что мы все в этой среде свободы рассматриваем sub specie aeterni. Определением свободы является также то, что мы называем идеальностью; /здесь/ полагается различие, но одновременно снимается его самостоятельность. Я веду себя идеалистически, я наблюдаю нечто и это нечто самостоятельно по отношению ко мне, но все данное представление есть мое /представление/, я являюсь его носителем, самостоятельное, предмет выступает как идеальное.

Поскольку основополагающим определением духа является свобода, мы допустим, что в нем все полагается в качестве идеального, однако мы примем другую сторону: на другой стороне, напротив духа, рядом с ним находится природа. Но здесь мы ставим себя в то положение, когда мы должны рассматривать ни два данных феномена наряду друг с другом, а идеальность внешнего во всем ее объеме. Это есть спекулятивная точка зрения, исходя из которой мы теперь должны постичь дух. Дух нужно почитать выше, чем природу, но упомянутая точка зрения требует рассматривать идеальность как истину самой природы, брать свободу духа как одно и единственное — что в самом деле является действительным, — а не просто как высшее. По этому поводу необходимо сделать два замечания: 1. что данная точка зрения является спекулятивной; и 2. необходимо указать способ, как это доказывается и как мы приходим к данной точке зрения. Второе — это переход от природы /к духу/, который имеет тот смысл, что природа состоит в том, чтобы вечно себя идеализировать, вечно быть только следованием из духа. Природа, которая содержит понятие в качестве закона, есть то, что должно в себе самой привести понятие к существованию, а существующее понятие — это понятие в его свободе, т. е. дух. Данная точка зрения доказывается благодаря связи с природой в понятии. Точка зрения, в соответствии с которой я удерживаю природу в противопоставлении /к духу/ будет выступать из самой единственности /духа/ при рассмотрении формы сознания. Мы стоим на точке зрения спекулятивного и нужно показать, в какой форме проявила себя потребность спекулятивного. Спекулятивное в собственном смысле состоит в том, чтобы постичь единство таких различий, которые обычное сознание и рассудок совершенно разделяют. Рассудок есть определенность, призванная фиксировать, удерживать конечное; разум снимает конечное, его отрицает. Мы взяли природу в метафизическом абстрактном смысле, в качестве материи. Дух и материя — это двоякость, дуализм, различие, которое считается чем-то совершенно самостоятельным, однако единство духа /выступает/ против этого. Такое противоречие требованию единства разума можно разрешить,

1. сказав, что только материя есть сущность, а дух — лишь кажимость и форма или модификация — данная точка зрения есть точка зрения материализма, которая вызвана спекулятивной потребностью снять дуализм рассудка. Этот дуализм обсуждается повсюду, /когда говорят о боге и мире, добре и зле, этот дуализм есть то, что во всем составляет трудность. Человек, который не возвысился до разума, позволяет /противоположностям/ спокойно пребывать друг возле друга и открывает для себя потребность разума; таким способом дух настаивает на единстве. Но данное единство понимается теперь так, будто материя является действительной, а дух ее продуктом, если материя представала бы в таком отношении, то дух получался бы чем-то летучим, преходящим. Эта точка зрения материализма приблизительно является точкой зрения натурализма, который стал любимым способом мышления, особенно во Франции. В такой /позиции/ нужно не отрицать, а скорее почитать потребность единства.

2. Дух есть /нечто/ самостоятельное, существующее поистине, природа же — лишь проявление того же, она не реальна в себе и для себя, не реальна поистине. Материализм, вопреки этому идеализму, спиритуализму, вызывает к себе большее расположение, поскольку в соответствии с ним материя мыслится как самостоятельный, а дух как несамостоятельный /феномен/; вторая же, идеалистическая точка зрения, напротив, вызывает большую немилость, ибо достаточно лишь коснуться материи, чтобы испытать сопротивление, таким образом, безумно оспаривать ее реальность.

Материализм удовлетворяет требованию единства, и люди легко склоняются к тому, чтобы отказаться от реальности духовного вместо реальности чувственного. Этого придерживается наше привычное сознание и совершенно правильно, его же точка зрения не является абсолютной точкой зрения. Однако с легкостью полагают, что не могло бы быть никакой другой точки зрения при рассмотрении. И поэтому может быть прежде чем мы сомневаемся в том, что телесные вещи обладают реальностью, мы сомневаемся в самостоятельности души, и это содействует материализму. Кроме того, материя считается закономерной, а природа системой, где все разворачивается в соответствии с законами. В отношении духа могут быть выдвинуты многие, основанные на опыте соображения, /как то/, что он зависим, является результатом природы, /подвластен/ болезни и т. д., — эта существенность материального выдвигается таким образом <���в противопоставление> несамостоятельности духовного. — Противоположное представление состоит в том, что только духовное является поистине реальным. Сделать это приемлемым трудно. Материализм нашел в Германии меньшую поддержку. Для француза с его рассудком, его последовательностью /в мышлении/ все должно было быть единым, — в Германии материя была самостоятельной, но и дух тоже. — Если дух принимают за истинную мощь материального, то такое представление вызывает доверие, но если мы говорим: дух в противоположность к природе есть единственно истинное, то нам сразу же приходит в голову относительно духа, что мы в нашем произволе, — даже если при этом и думаем не обо всех, а лишь о немногих, — пребываем в вере в чудо, будто материальное не может выстоять в противодействии духовной власти. — Чтобы избежать чуда, этой дикости, разрушающей спокойное развитие законов природы, мы охотнее останавливаемся или на материализме, или на непоследовательном идеализме — чудеса связаны с религией, а мы в состоянии обойти эту сторону. При анималическом магнетизме обнаруживают, что не ладится с самостоятельностью одного или другого. Аффектации духа могут убить человека. При магнетизме духовное обладает властью над законами природы, его проявления противоречат естественной связи. Ряд опосредований в отношении природных вещей обуславливает закономерное, — то, что существует, должно иметь свою причину — данное /понимание/ отсутствует при магнетизме. Здесь мы обретаем в области чудес. Поэтому подобного опыта противятся, ибо таким образом попадают в объятья веры в чудеса. Речь идет о двух противоположных представлениях, при этом одно из них, спиритуализм, находится в немилости. Как раз в таких проявлениях и заключена потребность нашего времени — постичь отношение духа и материи. Уже сказано, что в качестве основополагающей сущности духа мы утверждаем свободу, свободу отприродного и в природном, свободу, которая должна быть, однако, понята не как произвол, а как закономерная свобода. — Данное отношение духа составляет наш главный предмет, и основополагающая связь понятия есть первое, что мы должны рассмотреть.