Георг Гегель - Лекции по философии духа

Но прежде я хочу сделать обзор того, что нам надлежит обсудить. Наша наука демонстрирует путь освобождения /духа/, дух свободен, но таковым он является сначала в себе, продуцировать вовне то, чем дух является в себе, это развертывание и составляет содержание нашей науки. Освободиться означает освободить от природы. И здесь мы имеем следующее тройственное отношение:

1. Отношение духа к природе или их единство, то, как оно существует только в себе или для себя, единство, которое находится по ту сторону сознания. Я сказал единство;

но собственно говоря, это плохое, поверхностное выражение, которое можно использовать ради сокращения; в философии же имеют дело только с определенностью единства, и без этой определенности единство является абстрактным и односторонним. Таких выражений придерживаются те, кто срамит философию. Не единство вообще, а то, как оно определено составляет суть дела. Если говорят подобным образом, то это половинчато, так, например, искажается факт.

2. Непосредственное единство (уже не так, как оно есть в себе). При непосредственном единстве дух выступает еще только как природная сущность, такое единство является природным единством.

3. Третье состоит в том, чтобы это отношение выступило бы для духа, производилось бы для него. Первое отношение как таковое уже больше не подлежит рассмотрению в настоящем сочинении. Дух, погруженный в природу образует первый /момент/. Здесь дух выступает не как существующий для себя, а как природный дух, — таким образом он есть душа. Даже животное имеет душу. — Оно является ощущающим, но не существует как всеобщее, для себя. — Человек в качестве природного духа есть душа. Данное выражение можно принять. В прежней метафизике задавались вопросом о том, является ли душа простой и называли ее вещью, спрашивали о ее месте, при этом имея здесь в виду пространственное существование. В силу того, что так говорили, мы вправе применять данное выражение по отношению к духу постольку, поскольку он является лишь /просто/ существующим. — Это есть первая часть: антропология. Уже здесь происходит разрыв между душой и ее бытием. Дух все еще в плену своей телесности. (В магнетическом сне дух попадает в свое смешанное с природой бытие).

Тогда вторую /часть/ составляет феноменология духа; разрыв /между душой и бытием/ продолжает увеличиваться до того момента, пока душа не очистится от погруженности /в бытие/, так что субъективность становится для себя сущей; в таком случае это есть Я и тем самым начинается вторая ступень, /а именно/ рассмотрение точки зрения сознания. Это есть обычная точка зрения. В первой части я полностью нахожусь в природе, во второй противопоставляю себя ей. То, чем я был там, здесь становится для меня предметом; мы имеем дело с точкой зрения проявления духа, точкой зрения отношения, противоречия, т. е. имеющегося налицо установленного противоречия. Я являюсь самостоятельным, внешние вещи также, и все же они обладают властью надо мной <���а я над ними>. Данная позиция есть точка зрения формальной свободы, которая, однако, в силу вышеизложенного является свободой в ее противоречии.

Третий /момент/ — дух в самом самом, что составляет предмет психологии; дух, который относится только к самому себе, будучи уже изначально определенным, он находит свое определение в себе самом, и его развертывание состоит в том, чтобы то определение, которое он обнаруживает в себе, полагать как свое собственное и определить себя из самого себя (вожделение, воля). Тем самым мы покидаем /ступень/ духа, который теперь является также свободным для себя.

Первым, стало быть, является отношение духа к природе, когда дух выступает как дух в себе, в понятии, и так точнее определяется образ действия, с помощью которого мы можем его постичь. Постичь необходимо дух вообще. Это сказано с целью дать абстрактное понятие духа: дух свободен и свобода определена таким образом, что дух в состоянии полагать все определения как нечто лишь идеальное, как нечто, что он отрицает, так что он является чистым, относящимся к себе самому светом, — данная идеальность всего иного есть то, что названо свободой. При таком понятии еще не принимается во внимание, действительно ли то, что отрицает дух, подвергнуто отрицанию или только отставлено в сторону, не спасается ли дух просто лишь бегством от мира. Здесь мы имеем дело не с тем способом, каким дух /устанавливает/, является ли этот мир тем, чем он есть сам по себе, а здесь ставится вопрос об истине природы и о том, чтобы упразднить противоположность /духа и природы/, вопрос о спекулятивном рассмотрении этой противоположности. Как бы исторически можно показать, как в том, что предшествует науке о духе, формируется отношение к духу. Философия духа есть особая часть философии, здесь имеют дело с ретроспективным взглядом на целостную идею божественной жизни, и отношение природы к духу является следующим:

Идея, то, что существует само по себя, есть прежде всего чисто логическая идея в ее ясности, но она дефинирует себя природой. — Вечная божественная сущность, находящаяся у себя самой, решается продуцировать свое содержание в природу. Природа есть здесь, правда, ни что иное, как абсолютное понятие в его реальности, но так, что эта реальность в качестве своего определения имеет разрозненное /бытие/, бытие вне себя. Разумность природы означает как раз то, что понятие есть душа природы, что данное осуществление является, однако, неистинным существованием идеи, отбросом идеи, т. к. понятие существует здесь ни таким, каковым оно само является, будучи самим по себя, а в форме бытия вне себя. В совершенно абстрактном виде данная форма есть то, что мы называем пространством и временем (спокойная разрозненность и неспокойная разрозненность). В пространстве все наличествует, во времени все исчезает, но не выполняет своего отрицающего назначения, время — это многолетнее пробуждение. Поэтому природа представляет собой противоречие, она является в себе ложной, не-адекватной понятию. Природа, таким образом, выступает как формальность. Это способ, каким идея существует в качестве природы, и, как сказано, /такое существование есть/ ложное наличное бытие. Ложность состоит как раз в несоответствии понятия и реальности. Дух, который может быть здесь объяснен, является истиной, ибо он пребывает у самого себя, так что /все/ другое, с чем я вступаю в отношение, есть то же самое, что и я сам. Я представляю собой субъективное и обладаю объективностью. Это Я, которое отличается от меня, однако предмет является идентичным с первым Я, таким образом, здесь /мы имеем дело/ с истинной, поскольку субъективное тут полностью соответствует объективному. Свобода — идеальность всего другого — также является истиной. Но данная истина относится уже к духу, природа именно потому является ложным существованием понятия, что хотя оно и есть центр, имманентное /природы/, но реальность ему не соответствует, а выступает здесь в качестве материального. Мы можем без разговоров признать, что, поскольку природа является неистинной, противоречивой, она не может оставаться таковой, и что понятие, /находясь/ в ней, вынуждает к тому, чтобы сделать себя истинным. Понятие — это центр, который понуждается выйти на поверхность и снять разрозненность, или, наоборот, природа должна пойти в себя и достичь своего центра. Развертывание понятия, заключающееся в снятии данной неистинности — это то, что демонстрирует натурфилософия. Она обозначает ступени освобождения понятия. Например, мы знаем, что все тела тяжелые, т. е. они стремятся к середине. Но такой поиск центра, который все объединяет, состоит в достижении единства с самим собой. То, что ищут, можно представить в качестве точки. Тем, что материя стремится снять свою разрозненность и абсолютно себя идеализировать, она как раз стремится совершенно уничтожить свою реальность, ибо это произошло бы, если бы она достигла данного единства. Такое вечное стремление к единству, которого она не достигает, составляет бедствие материи. Дух же в своей свободе, напротив, есть то, что достигает своего центра, в чем достижение получило осуществление (т. к. я существую для себя, я есть совершенно всеобщее, и моим предметом также является Я). Материя же, вопреки этому, представляет собой разрозненность. И понятие /развертывается/ в природе именно для того, чтобы преодолеть разрозненность. Высшей точкой, которой достигает природа в таком преодолении, является жизнь, данная /высшая точка/ выступает как чувство. Это результат, который получен еще в природе. Жизнь еще не является свободой, но в жизни, по крайней мере, имеется в наличии высший способ, каким снимается разрозненность. Живое выступает как один субъект, который, однако, не взирая на единство, еще является многократным; /составляющие такую многократность/ материальные элементы представляют собой разрозненность, но в то же время они содержат эту разрозненность в самих себе, так что их разрозненность одновременно идеальна. Их идеальность состоит в том, что ни один из них не самостоятелен, носителем всех этих единичных элементов является субъект. В силу такого отсутствия самостоятельности жизнь представляет высший способ, каким единство понятия существует в природе.