Василий Джелдашов - Карлос Кастанеда. Расколотое знание

Как протекает жизнь человеческая, чем утешается?

Если хочешь быть счастливым – будь им! Можно ведь в простой человеческой жизни руководствоваться этим афоризмом незабвенного Козьмы. У каждого гражданина есть возможность стать главой своего государства, но почему же некоторые выбирают быть угнетаемыми?

Однако. «Огорошенный судьбой, ты всё ж не отчаивайся!» – птица удачи предоставляет шанс каждому, и от тебя зависит, продолжит она свой путь с тобой иль без тебя.

Сегодня все почему-то думают, что единственный шанс угнетаемых заключён лишь в революциях, войнах или других, более «мирных», насильственных действиях. Но это смешно так же, как смешны целители, имеющие избыточную массу тела. «Врач – исцелись сам!» – и свободу ищите не в революциях улиц и толпы, а в раскрытии « унутренних резервов» своего духа и тела.

Но если есть Знание, то откуда оно взялось, кто его дал?

Вот образ, привычный религиозному, то есть цивилизованному человеку. Он знает, что есть ужасные, ужасные силы.

«– Я уже говорил тебе, это – очень странный мир. Силы, которые руководят людьми, непредсказуемы и ужасны. Но в то же время их великолепие стоит того, чтобы стать его свидетелем.

– Что, в самом деле существует нечто, что нами руководит?

– Конечно. Существуют силы, которые нас направляют» (К-3).

«– Охотник должен не только разбираться в повадках тех, на кого он охотится. Кроме этого, ему необходимо знать, что на этой Земле существуют силы, которые направляют и ведут людей, животных и вообще всё живое, что здесь есть.

Он замолчал. Я ждал, но он, похоже, сказал всё, что хотел.

– О каких силах ты говоришь? – спросил я после длительной паузы.

– О силах, которые руководят нашей жизнью и нашей смертью» (К-3).

Ох, кто только не руководит нами для нашего же блага – боги руководят нами, вожди руководят нами, правительства, чиновники, наши семьи, друзья, знакомые, все, кому не лень.

«Люди ищут наставников и защитников вне себя и тем обрекают себя на горе и страдание». ( Из литургического обряда «Пресечение». ) Это-то понять не трудно.

«Если нравственный закон предписывает служение всеобщему счастью, то он сам не имеет ни малейшего смысла, а потому и не в силах осмыслить мою жизнь, если нет бессмертия». ( Введенский. )

Так кого учит учитель? Того, кто знает меньше или умеет меньше, чем он. Поэтому кому иметь дерзость заботиться о всеобщем счастье? Не тем ли – изрекающим мудрости или издающим мудрости большими тиражами?

«Когда правит толпа, человек управляется невежеством. Когда правит церковь, человек управляется суеверием, и, когда правит государство, человек управляется страхом». ( Холл. )

Афоризмов-то да мудрёных слов можно найти превеликое множество, но что с ними делать… Вот ведь незадача!

Кратко упомянем два образа, наиважнейших в нагвализме, но бессмысленных в цивилизованной культуре.

«Я уже говорил тебе, что Нагваль является проводником духа, поскольку он на протяжении всей жизни безупречно устанавливает своё связующее звено с намерением, и, поскольку он обладает большей энергией, чем обычный человек, он может позволить духу проявляться через него. Итак, первое, что испытывает ученик магии, – это сдвиг его уровня осознания, сдвиг, вызванный простым присутствием Нагваля» (К-8).

Опять нам поможет суфизм. Там есть Мастера не хуже всяких восточных учителей и гуру. «Когда мастер начинал говорить, его слушатели впадали в состояние мистического экстаза и приобретали особые магические силы». ( Читтик. ) Магия – это просто. Кстати, кто-нибудь, прочтя эту книгу, может обвинить меня в прославлении магии ? Но магия – это всего лишь более-менее понятное из всех неудачных слов для обозначения этого Знания. Кроме того, у Кастанеды не единожды написано, что «магия – это тупик»; и, перечитав книги Кастанеды, вы поймёте, что у Человека Знания слово магия ничего, кроме смеха, вызвать не может.

«Я собираюсь рассказать тебе о тонале и нагуале.

Мне впервые за время нашего знакомства довелось услышать от него эти два термина. Я смутно помнил их из антропологической литературы о культурах Центральной Мексики. Я знал, что «тональ» (произносится как тох-на-хл) был своего рода охранительным духом, обычно животным, которого ребёнок получал при рождении и с которым он был связан глубокими узами до конца своей жизни.

«Нагуаль» (произносится как нах-уа-хл) – название, дававшееся или животному, в которое маг мог превращаться, или тому магу, который практиковал такие превращения» (К-4).

«Puz naual haleb – колдовство, используемое индейцами, чтобы превращаться в огненные шары, орлов и животных». ( Словарь Франсиско Барелы. ) Какой простор для сравнений открывается, если их притягивать за уши! Например, наварх, или «науарх», – флотоводец, капитан судна; «атль» – это «один» и «вода». «Атль» ясно слышится в словах «атлант» и «Атлантида». Если же учесть, как часто дон Хуан таскал Карлито к духу источника, то можно сделать вывод, что «нагваль» – это ещё и «тот, кто приводит к духу источника воды», или, по-русски, – «главный водяной». Чем же эта «народная этимология» хуже строго научной, тем более что раньше-то никакой другой этимологии, кроме «народной», и не было.

«Представления об «уплытии в сторону заката» имели мировое распространение: у индоевропейских народов они запечатлены в родстве др. – инд. – nauh и греч. – «потусторонний мир», лат. – nave «смерть», гот. – naus «труп», др. – чеш. – nav «могила», др. – рус. – навь «труп» – происходящих от – nau-s – «судно», «смерть»». ( Шилов .) Так чем такая этимология хуже, если она может привести к пониманию?

Конечно же, всё, что рассказал К. Кастанеда, его читателями воспринимается как магия, в худшем случае, как художественная литература.

«Магия – это не заклинания, не магические формулы, не фокус-покус, но свобода восприятия не только повседневного мира, но и любого другого, доступного человеческому существу.

Вот где глупость обычного человека наиболее опасна. Он боится магии. Он дрожит при мысли о необходимости свободы. А ведь она рядом, можно коснуться пальцем» (К-8).

«Он ответил, что шлепок по спине был скорее уловкой для отвлечения моего внимания и устранения сомнений из моего ума, чем настоящим приёмом для манипулирования моим восприятием. Он назвал это простым трюком, соответствующим его сдержанному характеру. Ничуть не шутя, он добавил, что, на моё счастье, он человек простой и не склонен к диким выходкам, иначе вместо простых уловок мне пришлось бы пройти через устрашающие ритуалы, прежде чем он смог бы изгнать все сомнения из моего ума и позволить духу переместить мою точку сборки.