Г Кириленко - Философия

Идея "взаимной необходимости" христианского Востока и Запада является развитием "христианской политики" Соло

332

вьева в свете очерченной им же всемирно-исторической перспективы человечества, завершающего себя в Богочеловечестве. Идея "вселенской культуры", культуры богочеловеческой, у мыслителя приобретает теократические черты, характеристики "нового средневековья", о необходимости наступления которого уже прямо будет писать его почитатель и продолжатель идей Н.Бердяев.

Идея "собирания" христианского общества в живое "всечеловеческое" единство как "внутренняя русская задача", идея России, "снимающей" все противоречия между Западом и Востоком, сознание неразрывности, единства исторического процесса сохранялись и проповедовались Соловьевым до конца его дней. "Сцена всеобщей истории страшно выросла за последнее время и теперь совпала с земным шаром", - писал он незадолго до своей смерти.

Н.А.Бердяев - философ свободы и творчества

Н.A.Бердяев (1874-1948) продолжает специфические темы русского философствования - о Богочеловечестве, об эсхатологии, конфликте личности с обществом, историей. Мучившие Толстого проблемы смерти и бессмертия, грядущего Богочеловечества и экзистенциологии Соловьева, онтология страдающего сознания человека Достоевского у Бердяева оформляются в философию свободы и творчества экзистенциального типа, которую сам мыслитель называл в ранний период "философским спиритуализмом", а позже "эсхатологической метафизикой", философией, обсуждающей проблемы конечных перспектив человека в пределах этого мира. Тексты произведений Бердяева ("Философия свободы", 1911; "Смыслтворчества", 1916; " Судьба человека в современном мире. К пониманию нашей эпохи", 1934; "О назначении человека", 1931; "Я и мир объектов", 1934; "О рабстве и свободе человека", 1939; "Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация", 1947 и др.) написаны далеко не академическим языком, понятия часто не уточнены и смысл их выявляется только в контексте целого. Афористичность и постоянные перебивы незавершенных мыслей свидетельствуют о содержательно-смысловой избыточности идей.

333

Небольшая статья Бердяева "К философии трагедии" (сборник "Литературное дело", Спб., 1902) является ключевой дли понимания исходных интуиций, эволюции взглядов и идей мыслителя. Основой, фундаментом последующих размышлений Бердяева является идея Ницше о трагической красоте духа творчества. Напомним: Ницше считал, что творчество и красота эллинской культуры, символизируемые богом Дионисом, погибли, как только восторжествовало рассудочное (аполлоновское) отношение к жизни. Правда, сам Ницше в определенный период верил, что будущие поколения застанут время, когда эти два начала сойдутся и культура расцветет пышным цветом. Бердяев по этому поводу говорил, что Ницше "заблудился" и стал противоречить идеальной сущности собственного "духа творчества". Идеи трагизма и красоты Бердяев не просто заимствовал у Ницше, но они у него приобрели онтологический статус в решении проблем индивидуального человеческого существования. Точно так же, почти никогда не употребляя имен Диониса, Аполлона, Бердяев вводит более прозаичные им эквиваленты - "ночное, дневное" с сохранением в них ницшеанского эвристического потенциала для маркировки качества жизни, культуры, этапов истории.

Экстраполируя идеи Ницше на современную "дневную" культуру, Бердяев в русских условиях конца XIX - начала XX веков бросает вызов духу времени, в котором стали господствовать рассудок, расчет и материальный интерес. У одной части общества стал преобладать "гедонистический идеал земного довольства", а у другой - материальный гнет вызвал обостренное сознание необходимости "материального" переустройства мира, погруженного в обыденную повседневнрсть, обезличивающую человека. Этот момент, с точки зрения Бердяева, "нашел свое гениальное выражение в учении Маркса" I Однако мыслитель считает, что и марксизм, и позитивизм, сциентизм, верящие в достижение счастья людей благодаря либо политической борьбе, либо развитию техники, есть иллюзии мышления. И в том, и в другом варианте средства к жизни становятся ее целями. "Внешний" человек торжествует над "внутренним", потому что все говорят об "эссенции" человека, для которого все проблемы устраняются чисто внешним путем, например наукой. Но человека "вообще" нет и никогда не будет. Для конкретно живущего человека главное и основное - не улаживание масштабных социальных, научных вопросов, но - проблема собственного существования, экзистенций и поиск смысла в "абсурде жизни". Столкнувшись

334

с эмпирической безысходностью собственного существования, конечностью своей жизни, человек "вынужден обратиться к миру сверхэмпирическому". А это значит, что, пытаясь решить свои смысложизненные вопросы, человек утрачивает наивно-реалистическую веру в окончательную единственность этого мира. Бердяев разъясняет свою мысль на примерах "трагизма жизни, любви, познания, свободы".

Безысходность смерти в индивидуальном сознании сталкивается с жаждой бессмертия. Наука и общественное благоустройство здесь бессильны. Осознание эмпирической бессмыслицы жизни вызывает ощущение ее трагического абсурда, собственной "заброшенности" в мир и - чуждости ему.

О трагизме любви, считает Бердяев, лучше всего было сказано Платоном в мифе о двух половинках человеческого существа, обреченных вечно искать друг друга. Если им повезет и они найдут себя, внутренний трагизм лишь усилится от абсурда самой жизни.

Эмпирически безысходно, по Бердяеву, стремление человека к истине. Наука дает лишь относительное знание. Абсолютов здесь нет и быть не может, поскольку "человек обречен жить в феноменальном мире". Чувство безысходности от трагизма познания, связанного с трагизмом жизни, часто находит удовлетворение "в идеалистической метафизике и религии". На вопрос ищущего сознания " откуда и куда ты идешь " они дают ориентиры, но это не ответы, а скорее "обещание и утешение", поскольку сущность трагизма лежит "в глубоком несоответствии между духовной природой человека и эмпирической действительностью". Разрешить его можно лишь отказавшись от приоритета первичности материального, конечного мира (его в "чистом" виде нет, мир феноменален), в пользу бесконечности, вечности человеческого, духовного как "исхода" , истока, начала всего сущего. По Бердяеву, это значит стать на точку зрения "философского спиритуализма".

Трагически безысходно стремление человека к свободе, на котором вырастает "всякая социально-политическая идеология". Социальное развитие создает условия для внутренней свободы, для самоопределения личности. А как быть со свободой в полном ее объеме как мыслимо возможном совершенстве? Стремление эмпирически разрешить неразрешимый трагизм свободы "приводит к постулату бессмертия", к идеалу человека, который "теряется в бесконечности". С точки зре