Сергей Чудинов - Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

Но если на индивидуально-личностном уровне идея рационального актора наталкивается на непреодолимый барьер в виде верующего разума, она, очевидно, вполне применима к объяснению поведения социальных групп — экстремистских организаций, которые рекрутируют смертников. Именно в этом направлении и пошло основное развитие западной академической мысли в аналитико-систематическом постижении феномена терроризма смертников. Все важнейшие теории западных социологов и политологов, объясняющие социальную природу терроризма смертников, базируются на понятиях рационального актора и рационального выбора, которые прилагаются как атрибутивные характеристики экстремистских организаций и их деятельности. Расходятся они только в выборе ведущих социально-политических факторов, способствующих порождению феномена терроризма смертников, и определении стратегических задач, которыми руководствуются экстремистские организации. К примеру, националистическая теория Р. Пейпа сводит «стратегическую логику» терроризма смертников к задаче прекращения иностранной оккупации территории, которую террористы рассматривают как родную. Концепция американского политолога М. Блум склонна к приданию соперничеству между повстанческими группировками за народную поддержку первостепенной роли в их решении прибегнуть к организации целых террористических кампаний, состоящих из атак смертников. Другим исследователям (М. Ха-фез, А. Могадам и др.) принадлежат попытки интеграции множества эмпирически фиксируемых совокупностей факторов на трех уровнях (индивидуальном, организационном и социальном) с подчеркиванием особой роли «культуры мученичества» (культурных аспектов), что составляет так называемый многоуровневый подход.

Прежде чем приступить к более подробному рассмотрению перечисленных выше теорий, объясняющих смысл терроризма смертников с позиции организации-спонсора, стоит заметить, что тенденция к со-циологизаиии и «математизации» феномена терроризма смертников иногда достигает крайней степени в рамках всевозможных формализованных моделей, связанных с теорией «рационального выбора» (теория игр, агентное моделирование, эпидемиологическое моделирование, теория порядка). Эти модели теоретического объяснения носят прикладной характер: они исследуют преимущественно алгоритм политической и тактической взаимосвязи действий террористов и ответных действий правительственных структур, пытаются прогнозировать поведение террористов и террористических организаций, а также уровень риска террористических актов, их социальных и экономических последствий, возможности распространения экстремистских идей, объясняют особенности построения социальных сетей террористов, в том числе возможности реализации новых актов насилия членами группы при потере контактов с лидерами и т. д. [178] Обзор этих теорий и оценку их потенциала в изучении терроризма смертников см. в статье: Valenty L.O. Suicide Terrorism: Modeling Group Dynamics and Individual Behavior (2005) // http://www.chass.utoronto.ca/~josephf/Valenty.doc . К теориям того же порядка относится теория диффузии М. Хоровица и Э. Симпсон, согласно которой терроризм смертников распространяется от одной экстремистской группировки к другой путем прямого обучения и через средства массовой информации [179] Horowitz M., Simpson E. The Diffusion of Insurgency & Suicide Terrorism Strategies / M. Horowitz, E. Simpson (Unpublished paper, 2005). . Ее авторы признают, что террористы перенимают новую тактику не только исходя из рациональных расчетов ее эффективности, но и предполагая наличие единой идеологической базы или способности к восприятию идей (ideational content), однако идейный и религиозный фактор вписывается ими лишь как одна из отвлеченных величин в формализованную модель терроризма смертников.

Одно из самых значительных исследований терроризма смертников (как по охвату материала, так и оригинальности выводов) принадлежит профессору политологии Чикагского университета Роберту А. Пейпу, которое просто невозможно обойти вниманием в нашем кратком обзоре, учитывая его фундаментальность, широкую известность и частую цитируемость. Итоговым результатом научных изыска-ний Пейпа стала монография под названием «Умереть, чтобы победить», увидевшая свет в 2005 году.

Будучи руководителем «Чикагского проекта по терроризму смертников» в течение нескольких лет. Р. Пейп собрал внушительную эмпирическую базу данных, в которую вошли 315 «атак» террористов-смертников [180] Что в действительности скрывается под этим, казалось бы, вполне очевидным термином, мы узнаем, познакомившись с особенностями методологии Р. Пейпа. чуть позже, когда перейдем к критике его теоретических выводов другими учеными. , осуществленных в период с 1980 по 2003 год [181] Pape R. Dying to Win: The Strategic Logic of Silicide Terrorism. - New York. 2006. - P. 38. . Она была построена на основе сотен тщательно проверенных сообщений онлайновых новостных источников, англоязычных газет, компьютерных баз данных и аналитических отчетов экспертов. Исполнители проекта руководствовались узким определением терроризма смертников, включая в свой список любой случай, в котором по крайней мере один террорист убил себя во время покушения, но исключая из него те террористические операции, в которых исполнитель не рассчитывал выжить, однако погибал от рук других, к примеру полиции [182] Ibid.-P. 10. . Пейп специально провел терминологическое разделение между этими двумя формами терроризма смертников (соответствующими его узкой и широкой дефинициям): первую он предпочитает именовать «атака смертника», вторую — «миссия смертника». Из своего «универсума» атак террористов-смертников Пейп также исключил все атаки, инициированные и организованные государствами и правительствами, такие как операции Северной Кореи против Южной Кореи [183] По-видимому, имеются в виду операции спецназа Северной Кореи (Корейской народно-демократической республики) на территории Южной Кореи (Республики Корея) с конца 1960-х гг., участники которых вместо пленения в тылу противника предпочитали гибель или же самоубийство. , использование Ираном смертников в ирано-иракской войне и т. п. Что вполне понятно, т. к. субъект терроризма — всегда неправительственные структуры, оппозиционные подпольные группировки и организации, борющиеся с правящими режимами и официальной государственной властью.

Теоретические результаты проекта Пейпа имели не просто оригинальный, но настолько неожиданный характер, что вызвали широкий резонанс среди специалистов по современному терроризму, спровоцировав серьезную критику и полемику с его автором, которую мы рассмотрим несколько позже. Пока же остановимся на основных тезисах теории чикагского политолога и том влиянии, которое она оказала на представления ученых о феномене терроризма смертников, и том методологическим стиле, который она задала для последующих исследований.