Джеффри Николас - Дюна и философия: путь ментата

Этот эпизод поясняет и перекликается с подходом Ницше к вечному возвращению в «Заратустре», в предвидении, в котором Заратустра описывает «самого одинокого из людей». В этом предвидении, он идет «тропой, непокорно взбирающейся сквозь глыбы и руины… наперекор духу, тянущему вниз, тянущему в бездну, Духу Притяжения, демону моему и врагу заклятому… полукарлику, полукроту». Он продолжает:

«И тут случилось облегчение: карлик спрыгнул с моего плеча… И присел на камень предо мной. Путь, где мы остановились, лежал через врата.

«Узри врата эти, карлик! – продолжил я: «Две стороны у них. Два пути здесь сходятся воедино: никто прежде не прошел их до конца».

«Тропа эта позади нас: она тянется целую вечность. А длинная тропа впереди нас – еще одна вечность».

«Они противоположны, тропы эти; упираются друг в друга: и лишь здесь, у ворот, соединяются они. Имя их вверху написано «Мгновенье»!

«Но проследуй ты по ним дальше, и все дальше и дальше: думаешь ли, карлик, что будут пути эти противоположными вечно?».

«Наслаждайся мгновеньем» – продолжил я. «От ворот Мгновенья этого, лежит длинный, вечный путь назад: вечность простирается позади нас.

«Не должно ли было все, способное бежать, уже пробежать по пути этому? Не должно ли было все, что уже случилось, было сделано, мимо пробежать?».

Страх, вселяемый этим предвидением в «Заратустре», – лишь одна сторона монеты: с этой точки зрения бесконечно повторяющийся Момент превращается в тропу, с которой не сойти. Такой взгляд полагается на пояснения богов и супергероев (и, как следствие, создание) предначертанной судьбы человечества. Такова проблематика Муад’Диба и Империи Последнего человека, порожденная его предвидением. Но с другой стороны, врата Мгновенья – «окно в систему» Лето – дают свободу от понятия судьбы как такового.

Герберт демонстрирует нам, что системы ценностей, построенные на необходимом и вечном, на самом деле, временны и зависимы от наших решений. Как Герберт спрашивает в «Генезисе Дюны». «Хотите полное предсказание? Значит хотите лишь «сегодня» и отвергаете «завтра». Вы – величайший из консерваторов. Вы пытаетесь сдержать ход механизма бесконечно меняющейся Вселенной. Глагол «быть» и правда делает из всех нас идиотов». Сверхчеловек – это человечество, свободное от воздействия мнимой нужды, маскирующейся под основу культуры, но в конечном итоге выступающей скорее мухоловкой времени.

Уже на первых страницах книги «По ту сторону добра и зла», Ницше задается вопросом:

«Возможно ли, что ценность всего, что хорошо и почитаемо, заключается как раз в том, что оно хитрым образом связано, стянуто узлом и переплетено с тем, что порочно, и, на первый взгляд, противоположно, но в сущности, пожалуй, идентично. Быть может! Но кто захочет связываться с такими опасными «быть может»? Для этого нам следует дождаться появления нового вида философов, с отличными от предшественников вкусами и стремлениями – философов опасного «быть может» во всех отношениях. – И, говоря совершенно серьезно: Я вижу появление этих новых философов».

Фрэнк Герберт: Философ опасного «быть может». Канатный бес, Заратустра в одеждах Муад’Диба.

Обнаружил :

БРУК У.Р. ПИРСОН

ИСТОЧНИК: ДАР-ЭС-БАЛАТ

ВОЗМОЖНЫЕ АВТОРЫ: СИОНА И ДУНКАН АЙДАХО

ДАТА: 13725 ПГ

Примерьте на себя дистикомб Пола-Муад’Диба.

Вы победоносны. Ваши атомы и земляные черви прорвались сквозь Барьерную Стену в разгар величайшего из штормов. Ваши орды фрименов разбили смертоносный императорский легион сардаукаров. И вот вы снова стоите в Большом Зале Арракина, рядом со своей матерью Джессикой и возлюбленной Чани, вашими сподвижниками Стилгаром и Герни Халлеком, вашими избранными фейдакинами. Побежденного Императора и его свиту привели к вам для переговоров о перемирии, пока вы занимаете престол Золотого Льва. Известная Вселенная внемлет каждому вашему указу.

Так зачем же Фейда-Рауту, на-Барона и Хар-коннена, вызываете вы на дуэль, один на один, нож к ножу? Это канли, заклятая вендетта между вашими Домами. Фейд шустрый, ловкий, на нем кровь сотен гладиаторских боев. Он не вымучен после боя во главе армии, он вполне может убить вас.

Что же это, безрассудность? Дело чести? Месть? Быть может, это веские причины. Но… Пол – оракул, обладающий даром предвидения. Он заранее знает, что последует за этим днем, этим часом, ведь в своих пророческих ведениях он видит легионы фанатичных фрименов под знаменем Атрейдесов, несущихся сквозь Известную Вселенную в своей священной войне. Так что у Пола нет веской причины рисковать жизнью в схватке на ножах с Фейдом, ведь никакие его деяния не отведут увиденных им ужасов. Выживет он или умрет, он не будет восхвален за это как герой-мученик или же пристыжен за безрассудство или трусость, поскольку его выбор из разряда «жизнь или смерть», все равно ни на что не влияет. Последствий не избежать.

В «Проклятии Золотого Пути» я продемонстрировал, что оракулы Атрейдес выскользнули из ловушки предвидения, ведь их способности работают по-особенному: они, словно, суперкомпьютеры, предугадывают вероятность возникновения в будущем отдельных событий или их череды. Пол-Муад’Диб и его сын Лето II, благодаря своей особой сонастройке, занимают уникальную позицию, пытаясь повлиять на то, какие из хронологий осуществятся. Если у событий нет шанса произойти, они исключаются из предвидения; если вероятность событий ближе к единице, они отображаются во многих хронологиях; если же их не избежать, они видны во всех хронологиях событий. Но разве это звучит как свобода, если мы не можем возложить похвалу или порицание – по сути ответственность – на людей, чьи решения подавлены сокрушительной неотвратимостью будущего?

Мы прочно связываем моральный долг и ответственность со свободой воли. Скажем так: герои по праву получают славу и почести за свои деяния. Есть ли место героям во Вселенной Дюны, где существуют провидцы, знающие о неизбежном заранее? Или все они лишь действующие лица, деятели, принимающие решения, некоторые из них – с серьезными последствиями, а иные – оракулы – со знанием этих последствий?

Правило хорошего сиквела – поднятие ставок. В «Детях Дюны» мы больше узнаем о предвидении оракулов Атрейдес. Чтобы ответить на вопрос, может ли оракул быть героем, Герберт использует сюжетную линию «Детей Дюны» для проведения довольно удачного и, безусловно, очень философского мысленного эксперимента: что, если будет два оракула, а не один? Что, если они встретятся? Прибавит ли это им свободы воли или поубавит? Появится ли шанс у Пола и у Лето стать героями? Как и в суде, вначале стоит определить факты, затем уже делать свои умозаключения. Вначале разберемся с метафизикой: кто был свободным, как и когда? Затем с этикой: кто из них герой?