Вольфрам Айленбергер - Время магов великое десятилетие философии 1919–1929 (без фотографий)

Да и повседневная жизнь Кассирера в богатом гамбургском районе Винтерхуде, как и раньше в берлинском Груневальде, мало чем отличается от повседневной жизни его соседей — врачей, банкиров, коммерсантов. Сыновья учатся в закрытой школе (здесь проявилось одобрительное отношение к реформам, мальчики учатся в уже тогда знаменитой Оденвальдской школе [17]), по утрам он всегда читает газету (первым делом неизменно — спортивный раздел!), обсуждает с женой важнейшие дела, а затем удаляется в свой кабинет или в университет для мыслительной работы. После его возвращения домой они обедают, затем охотно музицируют или слушают музыку, перед сном — книга, порой даже детективный роман. Насколько возможно судить, брак у Кассиреров исключительно благополучный, и они, вместе со своими тремя детьми — Хайнцем, Георгом и Анной, — представляют собой «счастливую семью». Происшествий у них не слишком много.

Среди четверки философов Кассирер — единственный, для кого собственная сексуальность не обернулась тяжелой экзистенциальной проблемой, единственный, у кого никогда не случалось нервных срывов.

О продолжительных творческих кризисах, а тем паче тяжелых депрессиях тоже ничего не известно. Правда, в первые годы брака жена диагностирует у него «легкую утреннюю меланхолию». На более стрессовых этапах он склонен к простуде с высокой температурой. Вот и всё. В остальном этот человек практически всегда способен мыслить творчески, причем не поднимая вокруг этого шумихи. Как вспоминает его жена Тони, он не требовал «ни от кого из близких участия в своей работе. Непосвященный мог месяцами, а то и годами бывать в нашем кругу, не догадываясь, что Эрнст вообще-то философ и с утра до ночи работает над философскими проблемами» (78). Единственная по-настоящему радикальная черта Кассирера — стремление к уравновешенности. Среди четверки главных философов этого политически более чем «бурного» десятилетия он — единственный открытый сторонник созданной в 1919 году Веймарской республики, более того, вообще единственный убежденный демократ.

ГЁТЕ В ГАМБУРГЕ

С началом преподавательской деятельности в Гамбургском университете недавно назначенный профессор философии вступает в продолжительную фазу высочайшей духовной продуктивности. Осенний семестр 1919 года Кассирер, разумеется, начинает лекцией «Кант и немецкая духовная жизнь». Вот что значит — человек на своем месте, во всех смыслах. Иначе говоря, форма, которую Кассирер придает своей частной жизни, стиль его мышления и язык его книг воплощают одно-единственное стремление — выразить себя. Только в случае Кассирера это стремление выступает перед нами не в форме вечной борьбы и битвы, а в форме постоянно продуктивного достижения. Кассирер воплощает собой философскую жизнь в ее вековечном состоянии. Он действительно, самим своим собственным существованием, исполняет обет, рожденный его философией.

Это достижение заслуживает поистине высочайшей оценки, особенно когда понимаешь, что вся философия Кассирера развивается под знаком продуктивного опосредования глубоко укорененных дуализмов и мнимых противоположностей: внутреннего и внешнего, тела и души, чувства и разума, духа и материи, мысли и слова, мифа и науки, эмпирики и метафизики, единичного и множественного, человека и Бога, языка и космоса.

Принципиальная возможность подобного творческого опосредования заключена и в той главной мысли, которая осенила его в трамвайных поездках через разоренный войной Берлин и разработке которой он с 1919 года отдает всю свою духовную энергию и любопытство. В конце шаг за шагом разработанного им проектного наброска она сформулирована так:

Мы знаем «жизнь» только в ее «проявлениях»; однако квинтэссенция всего нашего предшествующего рассмотрения состоит как раз в том, что «проявление» не есть что-то случайное, несущественное, «внешнее». Оно является необходимой, истинной и единственной демонстрацией «внутреннего» и самой сущности. И всё, начиная с простейшего жеста, звука речи и кончая наивысшими духовными занятиями и чистейшей «метафизикой», подтвердило нам теперь это понимание (79).

Итак, осенью 1919 года перед духовным взором Кассирера находится исследовательская программа, трактующая совокупное пространство духа как постоянно развивающийся континуум человеческих проявлений. Какими средствами и методами можно ее осуществить? И какую форму «духовного занятия» надлежит при этом рассмотреть в первую очередь? Проследим за первыми годами проекта Кассирера на основании их лейтмотивов.

ОСНОВНОЙ ФЕНОМЕН

Центральная мысль проекта Кассирера действительно заключается в понимании, что то, что мы называем «человеческим духом», «лишь в своем проявлении … обретает свою подлинную и совершенную внутреннюю сущность. Форма, обретаемая внутренней жизнью духа, оказывает обратное воздействие на его сущность и содержание» (80).

Первые лепечущие звуки, а затем и однословные предложения ребенка («да-да-да», «мяч!») с этой точки зрения суть проявления в знаках внутренне пережитого. Впрочем, они не просто лишь воспроизводят или отражают пережитое, но придают ему конкретную (здесь: звуковую) форму, которая оказывает в своей первой, повторяемой устойчивости обратное воздействие на собственную внутреннюю жизнь ребенка, структурируя ее.

Стало быть, благодаря постоянному стремлению человека через внешние, материально воплощенные символы обеспечить своему чувственному опыту наделенное смыслом выражение, запускается динамика, придающая конкретную структуру как собственному «я», так и миру.

По Кассиреру, всюду, куда ни глянь, проявляется … тот основной феномен, что наше сознание не довольствуется тем, чтобы воспринимать воздействие внешнего, а сочетает всякое воздействие со свободной деятельностью выражения и пронизывает первое последним (81).

Непрерывный взаимообусловливающий процесс этих творческих формообразований в его совокупности, от простейшего жеста до чистейшей метафизики, Кассирер называет культурой. И, несмотря на фактически явную внутреннюю многоликость и разнообразность этого процесса, полагает, что открывающееся тем самым пространство можно понимать как единственное и единое, а именно как пространство знакового или символически сформированного.

ВОЛЯ К МНОЖЕСТВЕННОСТИ

Мысль, что наш дух не просто воспроизводит или отражает действительность, но, скорее, самостоятельно ее форматирует, ранее уже составляла центральную идею критической философии Канта с ее так называемым «коперниканским поворотом»: по Канту, не наш дух следует законам вещей, но вещи следуют законам нашего духа. В этом плане кассиреровский проект зиждется на вполне кантианской — а стало быть, идеалистической — основе. Кстати, «Философия символических форм» Кассирера заостряет одну из идей Канта. А именно: что существует далеко не один-единственный способ придать миру, в котором мы живем, структуру, форму и смысл. В «Критике чистого разума» Канта основные категории миропорождения ориентируются главным образом на естественнонаучную картину мира ньютоновской физики. «Условия возможности» этого мира как раз и нужно было прежде всего понять и описать.