Луи Сен-Мартен - Человек Желания

Так закрепите эти живительные божьи образцы и наставляйтесь вы на их примере; от сил питайтесь их, и вы не станете жалеть о замыслах, изглаженных наполовину.

И разве деянию Господню может исполнения недоставать? И разве его могущество, его премудрость не должны всегда охватывать его над всяким нестроеньем?

Необходимо похвалить намерения ваши, писатели искусные и чуткие, когда описываете нам с таким очарованьем законы и гармонию природы; но это естество само не признаёт часть большую из ваших изысканных изображений.

Оно хотело бы само еще собрать все совершенства, – его в них облекает и ими же приукрашает обильная фантазия у вас.

Однако оно не отрицает и изъяны, что преступленье нанесло его красе.

Но не взирая на слащавое господство всех ваших соблазнительных манер письма, его поддерживает мощная десница, которая однажды возжелает исправить все превратности его.

Вы спрашиваете, как способен дух воздействовать на дух: в противовес материи его возьмите, которая соединяется, но никуда не проникает.

Повсюду проникают духи, собою образуя жизнь, которая едина; творится ими же и внутренняя общность: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня» (От Иоанна Святое Благовествование, Глава 17, стих 21).

Так отверните от материи глаза, которая вас вводит в заблужденье. Поскольку существует она посредством разделения и в разделении, постольку взгляд ваш приучает к разделенью; затем вы переносите свой разделенный взгляд к единству, и как способны вы его объять?

Когда явилась истина на землю, поэт ее стихами изложил, а музыкант ее воспел, художник захотел создать ее портрет.

И благо, если люди ее использовали только во имя своих иллюзий! В науках числовых им должно ль смешивать совсем несовместимые законы?

Закон сложения един, который правит этим мiром; закон же умножения принадлежит пределу более живому.

Хотя во всех счисленьях своих люди не опасались уподоблять друг другу два закона; и приравнять они хотели мертвое с живым, а все живое с мертвым.

Они внизу под корнем древа и дотянуться никак не могут до ветвей, но всячески желают нам дать его размеры!..

Когда пренебрегли собою вы, то снизошли к отображениям и бликам; теперь вы ведаете только вещи в их образах и отраженьях. Так удалите от себя вы тусклые зерцала, тогда животворящие и стройные предметы к вам будут ближе.

Не говорите больше, неосторожные учителя, что все обман, когда есть проблеск , и человек здесь недостоин ничего уразуметь.

От должности своей вы говорите, о человеке говорите, который заживо погреб себя в тенях, в котором может все твориться лишь отражениям благодаря: им остается только в нем собраться.

Не обладали бы вы знаньем изначальным об истине, когда бы мнили, будто ей не по силам предохранить собой людей.

Найдете редко вы особо сохраненных средь сединою убелённых, проведших жизнь в тени. Но вы легко найдете их между детей и тех, кто сохранил черты святые.

Ищите же предел животворящий, и живоносные начала наши в нем еще больше оживотворятся, и отсветы, которые воспримем мы оттуда, пребудут чистыми; и даже если нечистое к ним примешается, его будет легко разоблачить, и их очистить от смятенья.

Но есть ли место пограничное в творении? Могло б нечистое преодолеть когда-то цифру сорок девять ?

Явилась истина; в присутствии ее незрячие прозрели, услышали глухие, хромые прямо заходили, больные исцелились.

Но показалось ты, учение людское: прозревшие опять слепыми стали, и слышащие сделались глухими, ходячие же захромали и те, кто был здоров, в недуг попали.

О, горестные жертвы, знали ль вы, как эта истина излечит вас? Она восстановила тех, кто болен был, поскольку они о ней в неведении находились, и свет ее еще для них не проявился.

Но вы, которые узрели этот свет; но вы, предупрежденные тысячекратно о присутствии его, и вы заставили его исчезнуть!

«Итак, наблюдайте, как вы слушаете; ибо, кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь»! (От Луки Святое Благовествование, Глава 8, стих 18).

Вы учите, что пустота присутствует в природе, но для чего же эти неисчислимые оттенки, которые все сущности между собой соединяют: последние и точкою не обладают, посредством коей их действие могло бы избежать друг друга? И если все исполнено деяньем, как станет пребывать отсутствие итогов в нем?

Но больше вы еще не признавали естество морали, с природой бренною его мешая? Учение людское, доктрина человечья, оставь идти народ Мой по своей дороге, дабы он смог Мне жертвоприношенья принести!

Над временем должна существовать душа людская, ведь жизнь дана ей от Начала жизни, и Сам существ Владыка не смог бы уничтожить жизнь, не сокрушив свой собственный характер, который – бытие живого Бога.

Учение людское, доктрина человечья, оставь идти народ Мой по своей дороге, дабы он смог мне жертвоприношенья принести!

Вы говорите, это переходные ступени и связи, которые смущают большинство писателей. Однако отрицаете ли вы, что связи существуют и в вещах? Об этом мало изложено словами у просвещенных истиной людей.

Хотите ли судить, лишь исходя из слов, и схематично возвышенные части Писания Святого? – увидите вы в них одну неясность, нестроение, смятенье.

Хотите ль их исследовать усердней, упорно добиваясь разуменья, одновременно научаясь тому, о чем испросите вы научиться? – разносторонние внушительные наставленья там вы обретете.

Смотрите, каковы же переходные места в творениях писателей священных, ведь почти все составлены одним союзом грамматическим и говорят они всегда во Имя Божие, которое Собою все соединяет, как и сумело все Оно произвести.

Порою этою манерой писатели святые произведениям и рассуждениям кладут начало, поскольку вещи, которые нам представляют, соединяются с вещами, от нас сокрытыми.

Они – избранники и потому всегда пред истиною пребывают, как непрестанно они едины с Тем, Кто не имеет ни начала, ни конца.

Вы допустили подобающее заблужденье, когда посмели Моисея сделать материалистом из-за того, что, кажется, он редко говорит с народом духовным языком.

Но утвержденье это вам показалось бы неполноценным, когда б вы прочитали Писания Святые с разуменьем, что ими порождается на всяком месте; и вы сказали б вскоре:

«Никак не представлялось нужным в духе к Евреям обращаться, ведь и не стоило вещать о воинских доспехах двум армиям, которые расположились станом».

Кто может отрицать, что будто бы природа великим назначением не обладала, и это назначение не заключалось бы в служении для духа образом, примером?