Константин Поповский - Фрагменты и мелодии. Прогулки с истиной и без

И верно: смысл такого слова вовсе не в том, чтобы что-то раскрыть и показать; он в том, чтобы намекнуть, очертить какое-то другое пространство, заставить тебя почувствовать, что ты находишься подле чего-то, что, возможно, наконец-то угадано и поймано, но – не исключено и это – просто пригрезилось.

Пожалуй, такое слово в состоянии лишь случайно коснуться того, о чем оно хотело бы сказать, – коснуться, но не владеть и не властвовать. Оно само – только это желание обладать ускользающим, не дающимся в руки, – всего только сеть, наудачу заброшенная в темноту вод, стрела, пущенная наугад. По сути, это слово ничего не обозначает, оно лишь прислушивается к чему-то, слышимому только ему одному, вглядывается туда, где как будто только что мерцал странный свет, оно угадывает мелодию в шорохе листьев или в звуке человеческой речи. Таких слов не любят и избегают их. Стоит ли придавать им значение? Ведь они ни на что не указывают – ни на то, ни на это. Они, правда, и не обрекают нас необходимости подчиняться им и не властвуют над нами подобно тому, как властвуют над нами мир и небеса; это значит, что они не в силах нас убедить. И все же они существуют, беспокоя и маня. Было бы, пожалуй, лучше отвернуться и забыть о них, не умеющих ни убеждать, ни властвовать. Но что-то удерживает от этого, заставляя опять и опять вслушиваться в их тихие, почти неразличимые голоса. Так легкий порыв соленого ветра, вдруг коснувшись лица, говорит путнику о близости моря. Есть ли море – Бог весть. Быть может и не стоит менять направление. А может – и наоборот: ради этого был проделан весь путь.

НИ О ЧЕМ. Что же еще может сказать в свое оправдание этот мир, если сам он – ни о чем? Все его слова и заверения, обещания и глубокомысленные рассуждения, о чем бы ни вели они речь и куда бы ни звали, – всегда ни о чем, и никогда – о чем-то. Да и как иначе, если в своей глубине или на поверхности, в своем прошлом или будущем, в своих праздниках и победах, в вещах и воспоминаниях – мир всегда ни о чем? Ни о чем и этот закат, и эта трава, и эти улицы, и сам город, ни о чем крушение империй и кружение звезд, время и пространство, и даже сама Истина, – такой, какой ее рисуют придворные живописцы, – все это: ни о чем.

Что же значит это ни о чем? О чем оно? – Привычка задавать подобные вопросы свидетельствует только о том, что мы еще не до конца погрузились в ни о чем этого мира и его вещей, еще не до конца утомились бродить по его пустым коридорам, плутать по бесконечным лестницам и переходам, еще не окончательно утратили надежду, заглядывая в пустоту бесчисленных комнат, отыскивая в них следы обещанного. Ведь это «ни о чем» потому и носит это имя, что оно подлинно ни о чем – о чем бы оно ни говорило, что бы ни утверждало и чем бы ни казалось. Не грядущая ли с неизбежностью смерть обращает все в это «ни о чем»? Не ей ли дано с легкостью превращать всякое «о чем-то» в свою противоположность? Но ведь и сама она тоже ни о чем – ничуть не менее чем все остальное. Впрочем, меня не убеждает и радость о том, что лежит по ту сторону мира, ибо и по ту сторону его царствует все то же легко узнаваемое «ни о чем». И тот Бог, о котором пишутся книги и ведутся дискуссии, Он-то уж совсем ни о чем, – божественное ни о чем, творящее ни о чем этого мира, этого неба за окном и этой комнаты, где я пытаюсь, как умею, отыскать слова, способные передать молчание этого царствующего ни о чем.

Мелет : Кто здесь?

Сократ : Это я, Мелет.

Мелет : Всевидящие боги!.. Сократ? Не может быть.

Сократ : Ты не ошибся, Мелет. Это именно я.

Мелет : Постой. Постой. Постой. Голова кругом… Разве ты не…

Сократ : Умер? Да как тебе сказать, Мелет. Похоже, что нет. Хотя многие, наверное, с этим не согласятся.

Мелет : Страшно вымолвить. Значит, ты пришел – оттуда?

Сократ : Отчего бы ни сказать и так, Мелет? Но главное ведь не то, откуда я пришел, а то, что я здесь, верно, Мелет?

Мелет : Или ты мне снишься и все это только сон? Скажи, Сократ.

Сократ : Так же, как и ты мне, Мелет, так же, как и ты мне. Но, сдается мне, мой сон много приятнее твоего.

Мелет : Что верно, то верно, Сократ. Впрочем, сон ты или явь, скажи: зачем ты тревожишь меня?

Сократ : Вот-вот, Мелет, давай-ка, в самом деле, ближе к делу. Я пришел, чтобы наказать тебя, Мелет, а за что, ты, верно, и сам знаешь не хуже меня… Сказать по правде, я еще не решил, как мне поступить с тобой. Послать ли на твой дом болезни или лишить тебя богатства и уважения твоих домашних? А может, лучше возбудить против тебя гнев сограждан, чтобы они изгнали тебя прочь из Афин? Или, может, что-нибудь похуже этого, Мелет?.. Что же ты молчишь? Помнится, совсем недавно ты не жаловался на отсутствие красноречия.

Мелет : Послушай меня, Сократ. Не говорил ты сам, что лучше претерпеть несправедливость, чем совершить ее? Разве совершивший несправедливый поступок уже не наказан тем, что ему довелось стать причиной этого поступка? Справедливо ли будет наказывать его дважды?

Сократ : Конечно, я говорил это, Мелет. Но, видишь ли, какое дело, дружок, тогда мне снились совсем другие сны… Ну, что ты смотришь на меня, как будто услышал какую-то новость?.. Я говорю о снах, любезный. Сегодня они одни, а завтра совсем другие. У тебя они об этом, а у меня о том. Разве тебе никогда не доводилось видеть сны, Мелет?

Мелет : Пусть так, Сократ. Но скажи мне, разве не все мы стремимся к истинному, желая поскорее проснуться от заблуждений, которые многие справедливо сравнивают с дурными сновидениями?

Сократ : Конечно, любезный.

Мелет : А это пробуждение, скажи, не будет ли равно желанно и для живущих и для тех, кто обитает в царстве теней, словом – для всех без исключения?

Сократ : Допустим, Мелет.

Мелет : И при этом мы желаем пробуждения не ради самого пробуждения, но ради того, чтобы обладать истинным, не так ли, Сократ?

Сократ : Полагаю, что так, Мелет.

Мелет : Тогда не согласишься ли ты, Сократ, что это истинное будет одинаково и для живущих, и для тех, кого забрала неумолимая смерть, да, пожалуй, и для тех, кто еще не родился. Ведь истина, она всегда одна и та же и для богов, и для демонов, и для людей. Что скажешь теперь, Сократ?

Сократ : Продолжай, Мелет.

Мелет : Тогда я скажу, что коли уж твои слова о том, что лучше претерпеть несправедливость, чем совершить ее, истинны, то сказанное тобой должно быть истинным всегда и везде и при всех обстоятельствах. Поэтому, если ты не хочешь совершить несправедливости, Сократ, то не тревожь меня больше и отправляйся отсюда с миром.

Сократ : Как великолепно ты все рассудил, Мелет. Если бы судьи слушали тебя сейчас, то боюсь, они посчитали бы, и не без основанья, что ты тоже наслушался злокозненных речей старого Сократа. Но ответь-ка ты мне вот на что. Было ли когда так, чтобы рассуждения избавляли нас от неминуемой смерти или напастей, которые посылают смертным судьба и боги? И рассуждения ли пригодны нам в трудную минуту? Например, когда корабль идет ко дну или холера распоряжается в городе, – садимся ли мы тогда рассуждать или бросаемся со всех ног прочь от опасности, безо всяких рассуждений, даже если знаем, что нам уже ничего не поможет? Да, взять хотя бы тебя, Мелет. К чему теперь все твои рассуждения, когда я стою здесь, у твоего изголовья?