Дэвид Эдмондс - Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Если вы не можете понять, почему секс Джули и Марка должен казаться отвратительным, значит можно сказать лишь то, что вы относитесь к очень незначительному меньшинству. Хайдт выяснил, что в той или иной степени почти все из его респондентов считают, что поведение брата и сестры является морально предосудительным. Однако, когда он стал спрашивать, что же в нем не так, испытуемые не могли четко объяснить свои чувства. Например, они могли сначала сказать, будто их беспокоит то, что потомство, рожденное от подобного полового акта, могло бы иметь генетические отклонения, но потом им напоминали, что никакого потомства не будет, поскольку использовались две формы контрацепции. В другом случае они могли высказать опасения по поводу долгосрочного психологического влияния, забыв о том, что для Джули и Марка опыт оказался совершенно позитивным.

Итак, у нас есть пример, в котором никому не причиняют вреда, однако люди все равно чувствуют, что совершается аморальный акт, хотя и не могут точно сказать, что же с ним не так. Раздосадованные, они видят, что им не хватает аргументов. Порой они комментировали ситуацию так: «Ну, я просто интуитивно чувствую, что это неправильно». Хайдт дал этому чувству специальное название, окрестив его «моральным ошеломлением» [162] Некоторые философы не согласны с тем, как Хайдт анализирует подобные случаи. Если людям не хватает доводов, объясняющих, почему они считают инцест чем-то неправильным, это не значит, что они «ошеломлены». Тезис о том, что «инцест — это плохо», может быть попросту основополагающим принципом, который самоочевиден, а потому не требует дальнейших обоснований. .

В одном эксперименте Хайдт с коллегой использовали гипноз, чтобы заставить людей чувствовать отвращение, когда произносилось какое-то произвольное слово. Таким словом было наречие «часто». Они выяснили, что, если предлагался сценарий с таким словом, загипнотизированные испытуемые с большей категоричностью говорили о том или ином моральном прегрешении. Еще больше поражает то, что заметное меньшинство находило нечто предосудительное даже в тех ситуациях, в которых явно ничего такого не было, например в следующей: «Дэн — представитель студенческого совета в своем учебном заведении. На этом семинаре он отвечает за составление расписания дискуссий по академическим проблемам. Он часто выбирает темы, которые интересны и преподавателям, и студентам, чтобы дискуссии были поживее». Когда испытуемых спрашивали, почему они считают, что Дэн сделал что-то плохое, они пытались найти хоть какой-нибудь ответ, и говорили, к примеру, так: «Просто кажется, что он что-то замышляет» [163] См.: Wheatley T., Haidt J. Hypnotic Disgust Makes Moral Judgments More Severe // Psychological Science. 2005. Vol. 16. P. 780–784. .

В 1970‑х была известная шутка в «Morecambe and Wise», в те времена наиболее популярной в Британии комедийной телепрограмме. Эрик Морекамб и Эрни Вайз исполняли несколько номеров, а потом, в самом конце, на сцену в белом бальном платье торжественно выходила высокая женщина по имени Джанет, которая раньше в шоу никак не участвовала. Она отталкивала Эрика и Эрни и заявляла: «Хотела бы поблагодарить за то, что уделили внимание мне и моему маленькому шоу». Джонатан Хайдт считает, что разум ведет себя так же, как Джанет. Он выходит на сцену в последнюю минуту, хотя ничего и не делал, и забирает себе все лавры.

Однако, хотя Хайдт считает, что балом правят эмоции, другие не так уверены: они видят в столкновении разума и эмоции нечто вроде перетягивания каната.

Вы обвиняетесь в убийстве толстяка. Что вы можете сказать в свою защиту?

— Виновен, милорд. Но мою вину смягчает то, что мой выбор и действия были определены моим мозгом, а не мной.

— Ваш мозг ничего не решает. Решаете вы. Приговариваю вас к заносчивости и десяти годам сложной философии.

В последнее десятилетие наблюдался настоящий бум исследований всех аспектов функционирования и строения мозга, обусловленный усовершенствованием технологии сканирования. МРТ (магнитно-резонансная томография) дала некоторые неожиданные результаты. Сканеры функционируют за счет выявления мельчайших изменений в кровотоке: когда определенная часть мозга начинает работать интенсивнее, чем в так называемом состоянии покоя, на снимке видно, что она, как говорят специалисты по нейронауке, «зажигается». Исследования находятся на стадии зарождения, однако все больше данных, неоспоримо подтверждающих то, что определенные участки мозга отвечают за определенные функции. Испытуемые ложатся внутрь больших и шумных резервуаров, а сканирование производится, когда они, к примеру, слушают музыку, используют язык, рассматривают карты, представляют, будто заняты той или иной физической деятельностью, наблюдают лица, произведения искусства либо такие неприятные создания и вещи, как тараканы или испражнения.

Исследуется также и то, что происходит в мозге, когда мы принимаем моральные решения, а поскольку дилеммы с вагонетками — источник для столь ожесточенной борьбы разных интуиций, они оказались в числе наиболее популярных исследовательских кейсов. Одна из наиболее известных звезд в этой области — гарвардский психолог и нейроученый Джошуа Грин.

Грин в школе был спорщиком, инстинктивно склоняющимся к утилитаризму. Когда спор вращался вокруг значения прав индивидов в сравнении с большим благом, он обычно занимал бентамовскую, а не кантианскую позицию. Последствия — вот что имеет значение. Однако он растерялся, когда впервые познакомился со сценарием трансплантации: конечно, нельзя убивать здорового молодого человека, чтобы воспользоваться его органами, даже если это спасет жизнь пятерым. Его утилитаристская вера пошатнулась.

Будучи студентом в Гарварде, он познакомился с задачей вагонетки, еще одной неприятной для человека с утилитаристскими убеждениями загадкой. Однако, по его словам, только тогда, когда ему довелось узнать о странном случае Финеаса П. Гейджа, его посетило озарение. Он гостил в Израиле по случаю бармицвы своей сестры и читал одну книгу в гостиничном номере.

Финеас Гейдж был двадцатипятилетним бригадиром-строителем, которому довелось стать реальной, а не гипотетической жертвой железных дорог. Его работа заключалась в руководстве группой рабочих, которые прокладывали железнодорожный путь по Вермонту. Чтобы проложить как можно более прямую дорогу, бригаде в одном месте надо было пробить туннель через скалу. В один летний денек случилось катастрофическое происшествие. Фитиль зажгли слишком рано. Произошел сильный взрыв, и прут, которым пользовались, чтобы утрамбовать взрывчатую смесь, ударил в щеку Гейджа, прошел через лобовую часть его мозга и вышел в верхней части головы.