Дэвид Эдмондс - Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Чудом было то, что Гейдж не умер на месте. Еще более странно то, что через пару месяцев он, казалось, почти вернулся к своему нормальному физическому состоянию. Его конечности функционировали, он мог видеть, чувствовать и говорить. Но то, что случилось потом, превратило его из простого медицинского курьеза в предмет академических исследований. Хотя физически он мог действовать примерно так же, как и раньше, стало ясно, что его характер изменился, причем в худшую сторону. Прежде он был ответственным и сдержанным, а теперь стал импульсивным, капризным и ненадежным. Сложно отделить миф от реальности, однако в одном отчете указывается, что его речь стала настолько вульгарной, что нежному полу настоятельно рекомендовали избегать его общества.

В своей книге «Ошибка Декарта» специалист по нейронаукам Антонио Дамасио говорит, что Гейдж мог знать, но не чувствовать [164] У Дамасио можно найти прекрасное изложение истории Фи-неаса Гейджа. Исторические факты из его жизни оспаривались: некоторые говорят, что его поведение значительно изменилось только на более позднем этапе жизни. . «Вот в чем дело», — подумал Грин, сидя в своем номере. «Вот что происходит в сценариях с мостом и трансплантацией. Мы чувствуем , что не должны толкать толстяка. Но думаем , что лучше спасти жизнь пятерым, а не одному. Но мысль и чувство — это разные вещи».

Получив одновременно психологическое и философское образование, Грин стал первым, кто привлек нейронауки к изучению вагонеток. Он начал сканировать испытуемых в момент, когда им предъявляли задачи с вагонетками. Сканеры фиксировали соответствующие скачки в активно — сти мозга.

По описанию Грина, случаи с вагонетками провоцируют яростную схватку между подсчитывающими и эмоциональными участками мозга. И в этой борьбе у сторон гораздо более равные шансы, чем считает Хайдт. Когда предлагается дилемма «Толстяка» и убийство, которое бы вы совершили своими собственными руками, части мозга, находящиеся сразу за глазами и считающиеся ответственными за такие чувства, как сострадание (миндалевидное тело, кора задней части поясной извилины и префронтальная кора головного мозга), приходят в состояние крайнего возбуждения. Мысль о том, что надо толкнуть толстяка, «включает у вас в мозге эмоциональный сигнал опасности, который говорит: "нет, это неправильно"» [165] Из интервью для программы BBC «Analysis», эфир 29 июня 2009 г. . Когда этого метафорического сигнала нет, мы включаем обычное утилитаристское исчисление: подсчитывающая часть мозга (дорсолатеральная префронтальная кора и нижняя теменная доля) оценивает издержки и прибыли разных типов, не только моральные. В случае «Тупика» уравнение несложное: ценой одной жизни мы можем спасти пять.

Фотоаппарат — основа для другой полезной метафоры Грина. У него есть автоматические настройки, например для съемки пейзажей. Это полезно, поскольку позволяет экономить время. Мы видим то, что хотим сфотографировать, и нажимаем на кнопку. Однако порой нам хочется сделать какой-то необычный снимок, попробовать что-то свежее, поиграть в искусство и авангард. Возможно, нам хочется, чтобы картинка в центре была размытой. Единственный способ достичь такого эффекта — переключиться на ручной (подсчитывающий) режим. «Эмоциональные ответы похожи на автоматическую съемку вашего фотоаппарата. Гибкое планирование действий — это ручной режим» [166] Из интервью с Дж. Грином для сериала BBC World Service «Would you Kill the Big Guy?». .

Считается, что эмоциональные части мозга развились гораздо раньше тех его участков, которые отвечают за анализ и планирование. Поэтому в случае моральной дилеммы можно ожидать того, что эмоция придет к заключению быстрее разума. Исследования показали, что, когда людей торопят, они проявляют меньше склонности к утилитаризму [167] Suter R., Hertwig G. Time and Moral Judgement //Cognition. 2011. Vol. 119. P. 454–458. .

Тот факт, что между двумя этими настройками идет борьба, убедительно подтверждается одним исследованием, в котором использовалась так называемая когнитивная нагрузка. Когда испытуемые думали над задачами с вагонетками, их когнитивные процессы были одновременно заняты другой задачей — в обычном случае им нужно было смотреть на числа, вспыхивающие на экране, или складывать их. В этих условиях испытуемые медленнее приходили к утилитаристскому ответу (убить одного, чтобы спасти пятерых в «Тупике», где задействованы когнитивные процессы), однако такая нагрузка не меняла ответы на дилемму «Толстяка», в которой в основном задействованы эмоции.

Эмоциональное отторжение, которое обычно возникает тогда, когда люди думают, что им нужно убить толстяка, состоит, по словам Грина, из двух компонент. Первая — эффект непосредственного участия: именно сам физический акт толчка, прямое воздействие человека за счет собственных мускулов — вот что заставляет нас отшатнуться. Данные указывают на то, что тот же самый принцип действует даже в том случае, когда толчок не требует прямого контакта руками, а достигается за счет длинного шеста, который, тем не менее, все равно требует мускульных усилий. Этот эффект можно проверить посредством сценария «Люк».

В этом сценарии мы можем остановить поезд и спасти жизни пятерым, переведя стрелку (как в «Тупике»). Эта стрелка открывает люк, на котором — так уж получилось — стоит толстяк. И хотя даже самый въедливый из юристов не смог бы обнаружить сколько — нибудь значимое моральное различие между убийством посредством стрелки и убийством посредством толчка, испытуемые, которых спрашивали об их решении, с большей готовностью приговаривали толстяка к смерти, когда для этого использовался первый метод, а не последний. И все же, какой бы способ ни использовался — стрелка или толчок, большинство все равно считают, что убить толстяка — хуже, чем перевести поезд на другой путь в «Тупике».

Это означает, что дело здесь еще в чем-то. Второй фактор, как объясняет Грин, напрямую соответствует учению о двойном последствии. Мы в меньшей степени готовы причинить кому-то вред намеренно, когда он является средством для желаемой цели, чем причинить вред, оказывающийся попросту побочным последствием. Два этих фактора — физический контакт и намерение причинить вред — «по отдельности не оказывают воздействия или же оказывают лишь небольшое воздействие, однако вместе они дают эффект, значительно превышающий сумму их отдельных эффектов. Это похоже на взаимодействие медицинских препаратов: когда вы принимаете препарат А, все нормально, и то же самое можно сказать о препарате B, но когда вы принимаете их вместе, происходит взрыв!» [168] Из интервью с Дж. Грином для сериала BBC World Service «Would you Kill the Big Guy?». . Толкнуть толстяка — это действие, в котором физический акт сочетается с намерением причинить вред, и результатом оказывается эмоциональный всплеск.